Я, паразит

Но у меня имеется бонус для тех, кто особенно заинтересовался стадией симпатичной кисты в теле промежуточного хозяина, живущей в надежде поскорее быть съеденной (а заодно и всех тех, кого еще не вырвало в процессе чтения). В зависимости от вида пузырьки бывают разными. У классических ленточных червей, таких как я, Taenia solium, и мой кузен Taenia saginata, пузырчатые кисты довольно простые и относительно незаметные. Хотя все, конечно, относительно, и многое зависит от их местоположения: бьющий в глаза пример представляют собой кисты глазного яблока, вероятно очень болезненные и полностью выводящие глаз из строя. А вот у Echinococcus granulosus, во взрослом состоянии одного из самых маленьких моих сородичей-цестод, кисты, образующиеся на стадии цистицерка, напротив, одни из самых больших, какие мы только способны создать. Причин тут несколько: прежде всего, личинки эхинококка любят устраивать у себя в кисте нечто вроде олимпийского джакузи, побуждая органы хозяина накапливать в окружающем их большом пузыре водянистую субстанцию. Люди называют такие кисты гидатидными (αδατίς, гидатис, «наполненный водой»), и они могут достигать 50 сантиметров в диаметре [Ячейка 5]! Но с какой стати эта личинка размером едва ли в десятую долю миллиметра присвоила себе право на такой элитный пузырь? Да потому что она и не думает оставаться там в одиночестве. Видите ли, эхинококк способен размножаться неполовым путем: от стенки пузыря, образующего гидатидную кисту, способны отпочковываться тысячи мелких личинок с инвагинированным сколексом, которому вы дали название протосколекса [Ячейка 5]. Вы понимаете, насколько это невероятно? Все равно как если бы один из ваших эмбрионов прямо в утробе матери начал производить тысячи своих братишек и сестренок. Жидкость, вытекающая из лопнувшей гидатидной кисты, содержит подобие зерен, которые вы поэтично именуете гидатидным песком, а на деле это мириады маленьких личинок, готовых вывернуть свои сколексы и уцепиться за стенки пищеварительного тракта окончательного хозяина. Иногда от оболочки гидатидной кисты отпочковываются не личинки, а новые везикулы, которые либо остаются плавать в жидкости пузыря, либо пускаются в путешествие по тканям промежуточного хозяина.

Как и у вас, у нас, цестод, есть свои предпочтения в отношении жилья, то есть в выборе окончательных и промежуточных хозяев. И я, Taenia solium, и мой кузен Taenia saginata для взрослой жизни выбираем человеческий кишечник. Но если мои детки охотно устраиваются в мышцах свиней, мой плешивый родственник Taenia saginata предпочитает мощные бычьи мышцы. Личинки Echinococcus granulosus приспосабливаются ко многим видам травоядных и всеядных промежуточных хозяев (свиней, овец… и, чего уж там, людей), но во взрослых крошечных особей превращаются только в собачьем нутре. Конечно, всякое случается, и даже довольно часто. Например, люди, не соблюдающие основные гигиенические правила, могут стать промежуточными хозяевами, и тогда личинки ленточного червя разовьют свои кисты в человеческих тканях. Но давайте оплачем горькую участь этих личинок — ведь, если только вы не балуетесь каннибализмом, ни одной из них не суждено попасть в ваш кишечный тракт, чтобы развиться во взрослую форму! Эти люди с усеянными кистами мышцами, глазами и даже мозгом — всего лишь ходячие кладбища тысяч моих родичей. Глухие к нашим несчастьям, вы называете таких людей тупиковыми хозяевами паразитов.

Из истории моих биографов

После вышеизложенного становится понятным, почему моим первым биографам было так трудно разобраться что к чему. Наши морфологические метаморфозы, смена хозяев и видовое разнообразие явились причиной множества ошибочных суждений. Это не удивляет еще и потому, что такие научные исследования требуют развитых технологий. Точно так же, как астрономам удалось совершить невероятный прорыв благодаря изобретению телескопа, естественные науки многое выиграли от изобретения микроскопа. Трубки с несколькими линзами, дающими 30-кратное увеличение, появились в XVI веке: с их помощью англичанин Роберт Гук сумел описать таких паразитов, как клещи. В XVII веке Антони ван Левенгук изобрел простейший микроскоп, тем самым добившись беспрецедентного увеличения объектов. Этот голландский суконщик (и ученый-дилетант) умудрился изготовить стеклянные шарики совершенной формы и вставить их в хитроумное и легко управляемое устройство, позволявшее видеть одноклеточные организмы и множество других крошечных объектов [Ячейка 9]. История гласит, что он, ясное дело, начал с исследования собственных сперматозоидов, полученных стопроцентно морально допустимым способом, то есть в результате занятий любовью со своей душечкой, а вовсе не посредством скандального онанизма.