«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное

— Теперь программа на ваша дальнейшая жизнь. Что? Подробно, кто воскресил? Я ж говорю: там воскресили — в лабораторий. У нас — общество: «Южный Воскресительный Компани». Уже тридцать годов работает, уже пять тысяч, шесть тысяч воскресили. Всех? Нет, не всех. Сперва только самый нужный: умный, талантливый, гений. Инженьёр, научный работник, философ. Только самый полезный. Всех — может быть после. Сейчас зачем всех? Что будут делать? — Старый, глупый. Места нет. Мы живем, наши дети живет. Сначала воскрешаем только самый нужный: талант, гении всех времен. Гении всегда нужный, можно использовайть. Сколько жил человек ваше время? Шестьдесят годов, седемьдесят годов. Вы умер — пятьдесят годов. Это мало, не использовал все возможности. Нужно — триста годов. Мы живем — триста, четыреста годов. Гигиена, медикамент, — особый медикамент, — омоложенье иногда. Искусственное продление жизнь. Вот — биология: чем выше организм, чем более сложный, — тем больше долгая жизнь. Шестьдесят годов — жизнь для дикарь. Культура — искусственно сложный, надо искусственное продление жизнь. Ваше время сколько жил зверь? Ну, собака? — Пятнадцать лет. А сколько был маленький, сколько обучался? Один год. Вот — шесть процентов. Человек жил шестьдесят годов, обучался двадцать годов. Один треть жизни обучался, а когда работайть? Мало время работайть, не использовано. Только вырос, только начинал — уже конец. Ничего не успеть. Много сложный культурный человек, надо много жить. А гений? Гений еще больше…

— Как вы узнали обо мне? Почему воскрешен именно я?

— О, вы очень знаменит. Ваш философия очень большое влияние. Начало двадцать первый столетье. Вы умирал — сперва нет успех. Потом — двадцать первый столетие — есть успех. Очень большое влияние.

— Мои последние работы были изданы?

— Да.

— Жена издала? — Да, жена.

— Арсик?.. Вы не знаете, что было с женой после моей смерти?

— Мало знаю. Знаю — жил, умер в тысяча — девятьсот — пятьдесят.

— Она не воскрешена? Ее не будут воскрешать?

— Нет.

— Почему?

— Она — не нужный.

— А зачем же я?

— Вы — талант. Вы — будете работайть. Теперь вы две неделя в этой комнат, поправляйтесь. Выздоровляете, потом в колледж. Культура много вперед, вы много назад. Надо учить. Двенадцать лет колледж. Потом можете работайть.

— Где работать?

— Для наш компани.

— Вашей компани? А если мне не захочется?

— Почему не захочется? Вы будете работайть философия, философия ваш интерес. И потом: мы воскрешали, мы можем использовать. Вы должен нас слушать. Будете работайть.

***

Обувь такая: что-то вроде чулка, натягивается плотно, до щиколотки. Из чего сделана, не понять. Блестящая, словно налакированная. Вместо белья — дамское комбинаисон2, только совершенно простое и гладкое. Поверх этого, на плечи — халат, или скорее — рубаха. Широкая, до-полу, запахивается спереди, без пуговиц. Закрепляется вязаным поясом.

Одежду принес мальчик. Тот самый, с серьгами, что позвал переводчика. Между прочим, это не мальчик, а женщина. Голова бритая и рост высокий, поэтому похожа на мальчика. Должно быть, сиделка.

Вместо стульев вдоль стен подушки. Большие, каждая с кресло величиной. Кроме них и кровати-гамака никакой обстановки. Пол мягкий, как матрац, стены — тоже. И ни одного окна; только сверху свет, из стеклянного высокого потолка.

***

— Сейчас придут маэстро Гора и маэстро Террай. Маэстро Гора — директор. Ну, директор от колледж. А маэстро Террай это работник. Из лабораторий, так, инженьёр. Химик, доктор. Он вас воскрешал.

Маэстро Гора плотен, сравнительно невысок. Лицо одутловатое, мешки под глазами, отвисшие щеки. В алом балахоне. Кого-то напоминает: не то Понтий Пилат3, а не то кардинал.

За ним — огромное костлявое. Аршинный шаг, редкий, четкий. — Маэстро Террай. Очень широкие, густые брови. Подбородок… А! Знакомое лицо: тогда среди рычагов и пружин, командовал… Только теперь без очков.

Похлопыванье по плечам и спине — дружелюбно-покровительственное. — Лежайть, не вставайть.

— Маэстро Террай спрашивайт: был очень больно, когда массаж сердца? Вы кричал.

— Когда воскрешали? В лаборатории? Да, больно, признаться.

— Вы очень рано приходил в сознание. Маэстро не рассчитал. Маэстро просит извиняйте…

— Еще маэстро Террай спрашивайт: как вы доволен телом? Он немножко изменял, немножко усиливал мускулатура: плечи, бицепс, живот. Ваш бицепс был слабый. Потом ставил новый зубы; потом у вас был перелом в левой рука, плохо зарос, он поправлял. Работает хорошо? Вы доволен?

— Отчего же. Зубы у меня были, действительно…

***

— Опять сироп? Третий раз в день густозеленая жидкость. Прозрачная, напоминает вкусом бульон, но гораздо острей и насыщенней. Пахнет миндалем. Стаканчик из тонкого стекла; выпьешь — готово. Голода нет, но… Неужели они больше ничего не едят?

III

— Когда же из этой комнаты? Я чувствую себя совершенно здоровым.

— А, нет еще. Две неделя — мягкий комнат. Один месяц в комната колледж. Такой правил. Потом — свобода, город, можно гуляйть.

— Отчего «такой правил»? Я ж не сбегу.