Я подарю тебе «общак»

– Это будет правдой, – уверенно ответил Калганов. – Поверь мне, девочка, мы раскроем такой заговор, такой кипеш поднимем, что у всех там наверху челюсти отвиснут. Меня повысят, и о тебе я не забуду. Слышала, в Москве товарищ Урицкий с волкодавами из угро взяли за хобот главаря «Каморры» – бывшего князя Боярского? Этот «бык», типа, организовывал вывоз за границу золота, бриллиантов и произведений искусства из дворцов и особняков знати. Последнему фраеру ясно, что это полное фуфло. Вроде сыщик у князя списки нашел в медальоне. Потом менты пошли по списку и всех, кто за «лимон» стоит, к стенке без всяких базаров. Список, поди, сами накануне смастырили. Надо было только «лоха» найти, на кого все повесить. Ловкие парни. У нас будет не хуже, весь обком на дыбе вздернем. Надоели мне эти суки, все под себя подминают.

– Но ведь потребуют доказательства, – с волнением напомнила Роза.

– Будут доказательства, а главное – будут признания, – произнес Калганов. Бледный, он опустился в кресло и, морщась от боли, сорвал трубку с телефонного аппарата и нажал кнопку вызова начальника медчасти управления: – Берта Наумовна, зайдите ко мне немедленно!

– Да, сейчас буду, – раздался из динамика грубый женский голос.

– Быстрее, твою мать! – выкрикнул Калганов и бросил трубку на рычаг так, что весь аппарат зазвенел.

Он с трудом мог себя контролировать. Боль и ярость разрывали изнутри и требовали выхода. Казалось, еще чуть-чуть, и он переродится в нечто страшное, напоминающее смерч, черную воронку, сметающую все на своем пути. В воздухе пахло кровью. Потом Калганов сообразил, что это у него из носа открылось кровотечение. Тронул лицо, с отвращением глянул на окровавленные пальцы и выругался.

– Что, Витя, опять голова болит? – участливо спросила Роза, подавая ему носовой платок.

– Да, будь она неладна, – процедил Калганов сквозь стиснутые зубы. – Видно, тот белопузый офицер-падла меня с того света хочет достать! – Он обхватил голову руками и простонал: – Такое чувство, что мне в жбан березовый чурбан вогнали, и он распухает от крови, раздается и давит на череп изнутри. Еще немного – черепушка взорвется, и все вылезет наружу.

Роза ласково коснулась его плеча, но Калганов отпихнул ее и рявкнул:

– Отойди! Я сейчас за себя не ручаюсь.

Каждая мелочь, все было ему ненавистно, начиная от письменных приборов на столе и заканчивая голосом лектора, читавшего по радио антирелигиозную лекцию. О, если бы он мог вытащить этого мудака из радиоприемника!..

В дверь кабинета кто-то громко постучал.

– Войдите! – рыкнул Калганов не своим голосом, низким, осипшим, точно из колодца, и даже сам вздрогнул от этого. Он вдруг предельно ясно осознал, что балансирует на черте, за которой начинается безумие. Очертания предметов в глазах начинали кривиться, цветные пятна то возникали, то исчезали.

В дверях показалась начальница медчасти, лет тридцати, плотного телосложения, одетая в белый халат и шапочку. В руках она несла черную плоскую коробочку, отделанную бархатом. В больших серых глазах врача не было ничего – только равнодушие. Круглое простое лицо, широкие скулы, на щеках и маленьком курносом носу веснушки, на круглом, чуть выдающемся вперед подбородке ямочка. Локоны светлых, почти белых волос выбивались из-под шапочки.

– Берта, помоги мне, – прохрипел Калганов, безвольно откинувшись в кресле.

Врач молча положила коробочку на стол, закатала Калганову рукав гимнастерки, перетянула плечо жгутом и достала из коробочки шприц, заполненный морфием. Солнечный луч, сверкнув в жидкости, заставил ее вспыхнуть, точно жидкий янтарь.

– Быстрее ты, – заскрежетал зубами Калганов. И вдруг визгливо крикнул:

– Давай, сука чертова!

Врач без слов отвесила ему звонкую оплеуху и даже бровью не повела при этом. Затем присела перед ним и профессионально ввела иглу в вену. Наманикюренный палец надавил на поршень. Наркотик выплеснулся в кровяное русло и побежал по венам. Калганов закрыл глаза. На его щеке алел отпечаток женской ладони. Надо заметить, что удар у начальницы медчасти был вовсе не женский, да и медицинского образования у нее не было. Единственное, что умела Берта Наумовна, – это делать уколы. Остальные ее таланты были далеки от медицины, но начальника особого отдела регионального полномочного представительства ОГПУ это совсем не смущало. Когда наркотик стал действовать, Калганов открыл глаза и улыбнулся:

– Я снова тут! Готов к бою!

Затем он рывком подтянул к себе врача и страстно поцеловал в губы. Та не сопротивлялась. Сама села к нему на колени, стащила с начальника фуражку и запустила пальцы в волосы, продолжая целовать.

– Может, хватит лизаться тут у меня на глазах? – возмущенно воскликнула Роза.

Калганов оторвался от медсестры, схватил помощницу за гимнастерку, нагнул к себе и тоже поцеловал в губы. Та вырвалась с обиженным видом, а Берта, видя это, заржала низким хриплым голосом.

– А не пройти ли нам в театр, девочки? – предложил обеим значительно повеселевший Калганов.