Я подарю тебе «общак»

Привыкшие ко всему сотрудники попрятались по кабинетам, когда он в обнимку с девицами вывалился в коридор. Двухметровые телохранители Калганова с бесстрастными, точно высеченными из камня лицами молчаливо последовали за троицей по коридору.

Никто не смел перечить начальнику особого отдела регионального полномочного представительства ОГПУ. Он царил в своей вотчине, одним росчерком пера решая судьбы людей. Неугодные просто исчезали за массивной дверью в подвал, из-за которой гремели джазовые ритмы, заглушавшие крики умирающих.

Скульптор не знал, что за ним следят. Он не стал заезжать домой, а сразу поехал к загородному дому секретаря обкома партии Кривцова. Двухэтажный дом стоял в живописнейшем месте – среди вековых сосен, у круглого, точно блюдце, синего озера с чистой прозрачной водой. На берегу был насыпан пляж, стояло несколько лежаков, укрытых тенью разноцветных зонтиков. Перед домом – фонтан с одной из скульптур Загорского, клумбы с цветами, дальше – сад. Скульптор расплатился с водителем и вылез из машины. Кругом пели птицы и шелестела листва. Райский уголок! Но когда затарахтел двигатель таксомотора, иллюзия сразу исчезла. Загорского накрыло сизым облаком выхлопных газов, и он закашлялся, но вдруг заметил Натали, загоравшую на песке у озера, и поднял в знак приветствия руку. Она тоже его заметила, встала и пошла по направлению к нему, набросив по пути шелковый халат, расшитый красными драконами. Было видно, что она очень удивлена его появлением.

– Ба, Николай Павлович! – раздался рядом жизнерадостный голос.

Загорский вздрогнул и повернулся к высокому полнеющему мужчине лет сорока, который незаметно приблизился к ограде с противоположной стороны. На мужчине были белые бриджи и расстегнутая белая рубаха, на ногах сандалии. Редкие волосы Кривцов зачесывал назад в попытке скрыть лысину, но это ему не очень удавалось.

– Здравствуйте, Алексей Михайлович, – сдержанно поздоровался Загорский, – мне нужно с вами срочно поговорить. Разговор очень серьезный.

– Проходите. Поговорим, – открыл калитку Кривцов и подошедшей жене бросил: – Натали, это ко мне. Иди отдыхай.

Но Наталия не двинулась с места. Она буквально пожирала глазами скульптора, ожидая самого худшего.

– Говорить лучше в доме. Разговор не для посторонних ушей, – предупредил Загорский с сильно бьющимся сердцем. Ему показалось, что садовник, возившийся с цветами на дальней клумбе, как-то странно на него смотрит.

– Хорошо, пойдемте в дом, – ухмыльнулся Кривцов, почесывая волосатый живот, – убей бог не пойму, что вы можете мне сказать такого важного. Статуя, что ли, не получается? Какие-то проблемы? Не хватает средств на материалы?

– Совсем не про это, – покачал головой Загорский.

– Тогда идемте, – похлопал скульптора по плечу Кривцов и сказал жене, чтобы распорядилась насчет чая.

Спустя десять минут они все вместе сидели на веранде за круглым столом, сервированным для чаепития. Здесь были и экзотические фрукты, цукаты, шоколад, свежие эклеры. Загорский дождался, когда домработница наполнит чашки и уйдет с подносом, потом произнес:

– Алексей Михайлович, я только что из ОГПУ.

С лица Кривцова мгновенно сошла краска. Он сделался бледным как полотно и тихо спросил хриплым голосом:

– Что вы имеете в виду?

Сидевшая напротив Наталия была ни жива ни мертва.

– Что сказал, то и имею в виду, – ответил Загорский, а затем рассказал всю историю, что приключилась с ним ночью, за исключением мелких деталей. Естественно, он не упомянул о своей связи с Наталией.

– Что за бред, – потрясенно прошептал Кривцов, когда скульптор закончил. Вскочил, забегал по веранде, потом бросился к телефону, стоявшему у него на столе в кабинете, совещался с кем-то минут двадцать и вернулся назад с посеревшим видом. На него было страшно смотреть. Он бросил на жену взгляд, полный ужаса и тоски:

– Натали, это конец!

– Как конец! – воскликнул изумленный Загорский. Он-то надеялся, что у начальника обкома имеются влиятельные знакомые, звонок к которым расставит все на свои места.

– Леша, как же… – растерянно залепетала Наталия, протягивая руки к мужу.

Кривцов, казалось, этого даже не заметил. Он полностью ушел в себя. Глаза запали. Губы беззвучно шевелились, словно он бормотал какую-то молитву. Потом посмотрел куда-то в сторону ворот и рассмеялся таким страшным смехом, что у Загорского кровь застыла в жилах. Он проследил за взглядом начальника обкома и увидел, как к воротам подъехали две «ГАЗ-М1» черного цвета. «Господи!» – вырвалось у него само собой. Кривцов грустно усмехнулся и решительно прошел к себе в кабинет. Там, на глазах у жены и гостя, достал из выдвижного ящика стола небольшой пистолет, приставил себе к виску и выстрелил. Выстрел был негромкий. Так, хлопок. Без звука начальник обкома покачнулся и рухнул под стол, опрокинув стул. От увиденного Наталия стала медленно валиться на бок. Если бы не подскочивший к ней скульптор, она так бы и упала, но Загорский бережно подхватил ее и стал тормошить. Он и сам был недалек от обморока.

– Натали, милая, приди в себя! Натали! Очнись!