Я, подельник Сталина (СИ)

Пенициллин, не доставшийся баранам в виду бесперспективности предложения юного зооинженера-любителя, Самата исцелял чудесным образом. Но настроение у него было прескверное, по разговорам приютивших сватов было понятно - мятеж или провалился, или затянулся на неопределенное время. В любом случае надо отсюда валить. Как бы не прознали, на чьей стороне он выступал и как был ранен. Ведь в Наврузе по-прежнему верховодят большевички. Хорошо хоть, председатели хозяйства и сельсовета со своими активистами ускакали в райцентр. Приедут, обязательно станут допытываться. После тяжких раздумий Самат решил уходить на заре следующего дня. В казахские бескрайние степи, лишь бы подальше отсюда. С провиантом на дорогу проблем не будет, подсмотрел - хозяйка держит припасы в леднике во дворе, дверь не запирается. Нехорошо, конечно, воровать у родственников. Для собственного самоуспокоения Самат пробормотал башкирскую поговорку, смысл которой сводился к следующему - мол, сват такой же родственник, как из козла добрая скотина. Главное - у малолетнего сынишки свата Баязита разузнал, где ходят кони на ночном выпасе. Сторожей немного, 3-4 подростка. К концу ночи будут спать без задних ног, добудет он себе лошадку. А если по глупости станут препятствовать, тем хуже для них. Самат погладил топор, упрятанный у изголовья. Ни винтовки под рукой, ни сабли, даже ножа. Пришлось тайно позаимствовать у простодушного хозяина сей инструмент, одинаково сподручный и для бесхитростной крестьянской работы, и ....и для всего остального. Не дрогнет рука перед убийством. Ни при какой погоде книг Самат не читал. Очень сильно удивился бы, если каким чудом вычитал афоризм, дескать, боль очищает душу. Это, наверное, умствования философов, у которых порез пальчика перочинным ножичком канает за боль. А когда пуля калибра 7,62 миллиметра разносит в крошево кость, потом из раны пытаются выцарапать застрявший свинец.... Врагу такого не пожелаешь! Страдания последних дней окончательно выжгли душу Самата, не осталось там места ни для милосердия, ни для всего прочего, светлого и теплого. Только ненависть, холодным свинцом заполнившая его от кончика волос до мозоли на пятках. Ненависть ко всему миру, заставившему испытать невыразимые муки.

Когда внизу скрипнула дверь, Самат даже не насторожился. Время обеда, наверное, сватья несет покушать. Но вместо привычной лапши с бараниной (овцу забили в его честь) неожиданно в проеме лаза образовался незнакомый мужчина, чуть старше самого Самата. В правой руке дулом кверху держал револьвер, левой рукой поигрывал небольшим ножом.

-Ты кто, что тебе надо? - у раненого от явственного предчувствия последующего ужаса перехватило дыхание. Он даже не обратил внимания на увязавшегося за незнакомцем смуглого парня из местных. Ледяные глаза пришельца не обещали ничего хорошего.

-Да так, зашел передать привет от дружного коллектива курсантов и преподавателей ширката «Урал», - тот скривил тонкие губы в глумливой усмешке, - небось, уже заждался? Да и твоим подельникам скучно без тебя в аду. Из всего поганого десятка ты последний, кто оскверняет своим дыханием белый свет!

Никак не ожидал товарищ Сафин подобной прыти от раненого: стремительно взметнувшись с лежанки, оказался в опасной близости. И не абы как, а с топориком, невесть как оказавшимся в здоровой руке. Еле успел отпрянуть. Выстрелил. Вернее, нажал на спусковой крючок. Грохота и привычной отдачи в руку не последовало. Видать, Ахмет-абзый хранил патроны в сыром месте - осечка. А Самат наседает, крутил топором будто мельница лопастями в сильный ветер. К сожалению, оказался левшей, рана в правом плече ничуть не сказывалась на его прыти. Уходя спиной вперед от очередного удара, Ирек споткнулся обо что-то невидимое на полу, полетел кубарем. Глядя на моментально нависшего над собой врага, с тоскливой ясностью осознал - уйти от удара, развернуться через бок никак не успеет. Товарищ Сафин тоскливо зарычал от бессильной ярости.