Я подобрал это на свалке

Разумеется, в наступившей темноте я поспешил скрыться, и за каких-то два часа дотопал до челнока.

Кошмар. Неужели всё, что осталось от выживших — вот это жалкое, утратившее абсолютно все «продвинутые» знания, моральные принципы, элементарную совесть, и техническое наследие, Племя?!

Мать поспешила меня уверить, что нет, конечно. Недаром же она гоняла туда-сюда наши зонды и беспилотники… Уж выяснила всё про быт «конкурентов».

Остальные племена живут ещё хуже. И почти утратили даже связную речь. Девяносто девять процентов слов, не означающих конкретные действия, или предметы — попросту забыты.

Так это же вообще — ужасно! Если нечем передавать опыт и накопленные стариками знания, местное человечество так и вымрет! Ну, или пробудет на стадии Пещер неизмеримые тысячелетия. И — пройдёт всё тот же путь, набив всё те же шишки… И никаких выводов из Апокалипсиса не сделав.

Да и ладно: пусть за это социологи-историки переживают. А я — просто «двукратный почётный член» их Академий и Университетов.

— Ладно. — я сдался. — Ты, как всегда, оказалась права. Ни … не дало мне «изучение местного фольклора». Полетели к Бункеру. И, кстати, сделай-ка мне ещё прививок. Уже от аллергии. А то местные москиты и блохи чертовски больно кусают! — действительно, я кое-где расчесал всё до крови.

А молодец она у меня. Даже не стала тыкать в нос фразами вроде «Я же говорила, что они всё позабывали…» и «Нельзя туда идти в одной шкурке, да и то — искусственной!»

Спасибо, что хоть не съели… Впрочем, поручиться за то, что ночью не треснули бы дубиной по голове, и не использовали, как чёртова сьобра, не могу. Уж больно заговорчески этот «Могучий Леопард» со «Злобной гиеной» между собой переглядывались, облизываясь и хитро подмигивая друг другу…

Бункер, в принципе, ничем от сотен других, излазанных мной, не отличался.

Правда, пришлось довольно долго рыть образовавшиеся за эти годы холмы, чтоб добраться до собственно бетонного перекрытия. Обрушившаяся шахта входа меня почему-то не прельщала — не люблю обвалов и приключений на …! (Ага — вот и Мать говорит — «Ха-ха! Чего же тогда опять прёшься?!»)

Длинные тёмные коридоры, пустые склады, заплесневелые стены с выкрошившимися кучками бетона, вездесущие крысы и тараканы. Почти всё, что я нашёл стоящего, брать не имело смысла. Как в и Колониях: всё слишком похоже на наше, земное… Никто не поверит в то, что это — «инопланетный артефакт с полуторатысячелетней историей».

Командный Пункт вообще разочаровал. Начинка компьютеров полностью рассыпалась от влажности и времени, а бумага превратилась в труху. Так что ничего такого, что могло бы поведать о подлинной истории и причинах «Великой Войны», и чем всё это дело закончилось, не нашёл.

Но всё равно — по традиции, чтобы не уходить совсем уж с пустыми руками, взял в месте, похожем на ясли, (Там стояли крохотные кроватки. Правда, сделаны были из хромированной стали, а не дерева, как принято у нас…) Игрушку.

Пятидюймовый стеклянный шар с кукольным домиком… И снежинками, падавшими на него мирным, словно в замедленном кино, неспешным, снегопадом — если перевернуть.

Такой же я мечтал иметь в детстве. А мать (в смысле, биологическая!) так и не купила. Ни на одно Рождество. Предпочитала всегда очередную бутылку виски…

Э-э, чего там ворошить Прошлое. Вот: я достал себе наконец то, что хотел.

Не прошло и шестидесяти лет. Только…

Почему-то особой радости не испытываю.

Может, потому, что всему — своё время?..

На осмотр всех десяти Уровней ушло два дня. Я не торопился, ходил везде с положенной скрапперу добросовестностью. Наконец, в одной из самых нижних запертых комнат, нашёл, чего искал. Как чувствовал — именно эту дверь надо вскрыть!

Прямо на стене кто-то вывел чёрным (а сейчас — еле заметным серым цветом) маркером:

«Это — последнее послание к Потомкам! Знайте: мы сражались с врагом до последнего! И если ему удалось загнать нас под землю, то только потому, что ядерные мины-роботы действуют сами, рассчитывая удар в самом уязвимом месте своими изощрёнными электронными мозгами.

Одно только утешает: их осталось немного, заправить их уже некому, и через пять лет удары прекратятся. Столько дети, наверное, продержатся. После Восстания, здесь, в Катакомбах, выживших осталось пятеро. Но трое — и я в том числе — дряхлые непродуктивные старики. Так что, думаю, мы оставим наш Мир в руках потомков Роя и Лары. А сами уйдём, чтобы не переводить продукты зря. Сказать хотелось бы многое. Но что? Ведь я испытываю мучительный стыд за и себя, и за других людей.

С какой стороны ни посмотри — наш Народ уничтожил сам себя! Ни болезни, ни голод, ни Пришельцы из Космоса — а только глупые мелочные амбиции и жажда власти подвели черту нашей Цивилизации. Написал бы, что, значит, недостойны выйти к Звёздам, и вступить в Контакт, или в какую-нибудь Межзвёздную Лигу Наций, но — стыдно.

Что мы могли бы предложить собратьям по Разуму, если сами как раз им-то и не обладаем?! Как назвать расу, убившую себя саму?! Идиотами? Эгоистами? Жадными недальновидными придурками?