Читаем Я ползу сквозь (ЛП) полностью

Я ползу сквозь (ЛП)

Четыре подростка на грани. Их повсюду подстерегают проблемы: бессмысленные тесты, от которых зависит их будущее, последствия пережитых трагедий, давнее горе и чувство вины. Они отчаянно хотят с этим справиться, но никто их не слушает.  Поэтому они будут врать. Делиться пополам. Выворачиваться наизнанку. Даже построят невидимый вертолет и улетят далеко-далеко. Но это не поможет, ведь лучший способ вырваться из замкнутого круга – влететь в самое его сердце.

A. S. King

Роман / Современная проза18+

========== Пролог ==========

Пролог – то место, где мы все объясним про вертолет и как не есть зеленый соус в «Лас Херманас» и ничего не скажем о любви

Что такое сорняк [или конопля – прим. пер.]? Это растение, достоинства которого ещё не раскрыты.

(Ральф Уолдо Эмерсон)

Густав строит вертолет. Об этом никто не знает, потому что Густав строит его маленькими частями. Он разбирается в таких вещах, как физика полета. Он умеет обращаться с векторами. Я никогда не понимала ни одной науки, которая не имела бы отношения к людям или биологии, но Густав утверждает, что его вертолет будет гораздо лучше, чем какие-то тупые люди. «Ты что, умеешь летать?» – спрашивает он.

Густав верит, что его вертолет невидим, и поэтому его правда никто не видит. В невидимом вертолете Густава два кресла, чтобы он мог взять пассажира. Позади кресел есть немного пространства для рюкзака. Туда можно положить еду. Камеру. Карту воздушных потоков. Может быть, парашют. Может, не надо парашюта. Думаю, это зависит от того, куда он полетит.

– Это не какой-нибудь дурацкий набор «собери себе маленький вертолетик», – сказал Густав, когда объяснял мне все в самом начале. – Он стоил пятьдесят штук.

– И откуда у тебя такие суммы? – спросила я.

– Не твое дело.

Густав строит вертолет. Он не совсем невидимый. Если я захочу, по вторникам я могу его видеть. Другие могут видеть его в другие дни, но я вижу его только по вторникам, когда в «Лас Херманас» подают на ужин комбо номер десять. Мое любимое. «Dos enchiladas». Всегда берите красный соус, от зеленого у вас глаза вытекут. Густав живет в трех кварталах от «Лас Херманас», и по пути домой я всегда захожу к нему проведать вертолет. Он растет на глазах.

Мама говорит, что Густав просто чокнутый. По-моему, он гений. А мама просто завидует. Мне кажется, если бы она могла построить вертолет сама, она бы поскорее его построила и сразу улетела, но ей такое не под силу и она из зависти говорит неправду про Густава. Например: «У этого мальчика винтика в голове не хватает» – или: «Если он будет продолжать в том же духе, кончит в психушке».

========== Станци и семейные традиции ==========

На этой неделе мама с папой устроили поездку. Обычно они ждут до выходных или до летних каникул и берут с собой меня, но в этот раз сказали, что хотели бы съездить одни, и спросили, смогу ли я сама разогреть себе ужин из морозилки и лечь спать без приключений. Вообще-то, я в двенадцатом классе. И они меня вырастили. Я каждый день разогреваю себе ужин из морозилки и ложусь спать без приключений. Но им я этого говорить не стала. Я просто ответила, что смогу.

Так что во вторник утром они забили в навигатор город Ньютаун, Коннектикут. В 2012 году неподалеку, в школе Сэнди-Хук, случилось массовое убийство. Спорю на что угодно, если заглянуть маме в камеру, там найдутся фотографии всех зданий, которые показывали по телевизору. Фото пожарной станции. Дома соседей. Школьной парковки. А еще я спорю на что угодно, что на полу папиного «бьюика» валяется штук сто мокрых смятых бумажных салфеток.

Такое ощущение, как будто они оплакивают мою гибель заживо. Как будто они оплакивают утрату чего-то большего, чем все мы вместе взятые, и возят меня с собой, чтобы я никогда не забывала о зияющей дыре. Мы уже ездили в Колумбайн, в Виргинский политехнический, на место, где стояла школа амишей, и в Рэд-лейк, штат Миннесота. Когда мне было десять, мы даже летали в Данблейн, а это Шотландия.

У меня самая мрачная в мире коллекция снежных шаров.

Честное слово, я уже не могу положить ни букетика дешевеньких цветов к мемориалу, не могу зажечь больше ни одной свечки, не могу разложить двадцать пушистых плюшевых мишек, обреченных на мучительную смерть под снегом в суровую коннектикутскую зиму.

Честное слово, когда тот парень устроил стрельбу в Ньютауне, я рыдала три дня подряд. Я уже даже перестала вытирать нос салфетками, потому что он распух и болел от каждого прикосновения. Я перестала принимать душ. Перестала разговаривать. Я едва могла дышать. Назовите меня эмоциональной, назовите меня королевой драмы, мне плевать. Повторяю: я, блин, ревела три дня.

А потом препарировала лягушку.

Лучше мне не стало, но плакать я прекратила.

========== Станци — четверг — в очередной раз препарирую лягушку ==========

1. Положить лягушку на поднос, животом вверх.

2. Щипчиками приподнять кожу нижней части живота. Разрезать ножницами.

3. Просунуть ножницы внутрь и сделать разрез до нижней челюсти.

4. Сделать боковые разрезы под самыми передними конечностями и над задними.

В этом году я препарирую лягушку уже седьмой раз. Мистер Биолог разрешает мне ассистировать у девятиклассников, когда у них лягушки. Я лучший лягушачий хирург из всех его знакомых – он любит так шутить. Он наверняка сделал бы мне бейдж с надписью «Лучший лягушачий хирург», но у него плохой почерк.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман