Я ползу сквозь (ЛП)

«Привет, Густав и все семейство! Надеюсь, это письмо до вас дойдет. Я все еще думаю о вас каждый раз, когда вижу вертолет. Сегодня я увидела его около плаката “Добро пожаловать в Техасский университет”. Вы знаете эту фразу из четырнадцатого эпизода первого сезона “M*A*S*H” – Ястребиный Глаз произносит: “Чего мы стоим без любви? Восемьдесят девять центов. Мы просто химические вещества на восемьдесят девять центов, одиноко бродящие по миру”? Моя любимая фраза. Всегда хотела проверить, правда это или нет. Неужели мы действительно состоим лишь из химических веществ общей стоимостью в восемьдесят девять центов? А вы знаете ответ? Я скучаю. С любовью, Станци».

Ни одну открытку я так и не отправила. Я храню их в коробке. Иногда это страшно злит меня. Возможно, не будь мы единым целым с момента зачатия, у моей второй половины достало бы смелости отправить их. Хватило бы силы духа видеть вертолет Густава остальные шесть дней в неделю. Хватило бы решимости просто взять и поцеловать его в растрескавшиеся губы. А так она, похоже, умеет только препарировать кошек и свиные зародыши.

– Печень умеет восстанавливаться, – сообщаю я Густаву. Он стоит, зажав в руке разводной ключ.

– Ты не против, если я продолжу работать? – спрашивает он. – Мне нужно забраться под шасси, а оттуда тебя будет не слышно. Завтра расскажешь про печень поподробнее, ладно?

– Конечно, – отвечаю я и иду домой.

Мужчина выскакивает из-за куста и спрашивает, не хочу ли я купить у него букву Ф. Я прячусь за куст вместе с ним и целую его так истово, как будто это всерьез. У его губ вкус опилок. Потом я прошу его дать мне букву.

– За нее нужно заплатить, – напоминает он.

– Я только что заплатила.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за шиворот и затаскивает обратно за куст. Я вырываюсь, но он вручает мне красиво вылепленную букву С и благодарит:

– С тех пор, как я сюда вернулся, меня никто еще так не целовал, – говорит он. – У тебя отлично получается.

Я с улыбкой иду домой, пытаясь поверить, что поцеловала Густава, и вешаю букву на стену спальни. Похоже, она сделана из какой-то высокотехнологичной вариации папье-маше: она синяя, как известняк, но слишком легкая, чтобы действительно быть каменной.

Я смотрю на нее и произношу:

– Станци, ты отлично целуешься.

Проблема в том, что буква напоминает мне: я так и не поцеловала Густава, мне слишком страшно его целовать. Не знаю, чего я боюсь. Но знаю, что боюсь всего.

Я открываю первую попавшуюся тетрадь на спирали, рисую внутри человеческое тело и провожу линии разреза: руки, ноги, голова, сердце, нос, глаза, губы. Я рисую стрелочки и подписываю части тела: «мои» и «ее». Ей достаются руки, губы и нос. Мне – все остальное.

========== Станци — пятница — юглон ==========

В пятницу поступило еще одно предупреждение о бомбе. В этот раз отправитель приложил к нему подарочек. Кто-то послал суперинтенданту коробку с двумя вещами: шестигранной гайкой из набора для сборки вертолета и высушенную лягушачью печень.

Во время продвинутой биологии по громкоговорителю передали сообщение от администрации. Мистер Биолог должен был запереть помещение, нажав новенькую, недавно установленную красную кнопку, чтобы никто не мог попасть в естественнонаучное крыло. Он сказал, что нам полагается спрятаться в дальнем углу кабинета и/или выбежать через подсобку, если сюда кто-то ворвется – все зависит от ситуации. Но от бомбы не спрячешься. И бомбы страшнее любых захватчиков. Поэтому, как только сообщение заканчивает проигрываться, нас спокойно выводят наружу.

Во время учебной тревоги я замечаю, что Густав разговаривает с Лансдейл Круз, девочкой с невозможными волосами. Я читаю по губам:

– Привет, Густав, все строишь свой вертолет? – спрашивает Лансдейл.

– Да, строю, – отвечает он.

– А возьмешь покататься, как закончишь?

Густав отходит от нее и стоит один под черным орехом. В черных орехах вырабатывается яд под названием юглон. Густав утверждает, что юглон убивает все, что пытается расти под деревом, кроме травы и особо живучих сорняков.

Мне кажется, мы с Густавом очень живучие сорняки.

========== Станци — понедельник — мужчина с французским акцентом ==========

Сегодня понедельник, и я вышла из автобуса на остановке Густава, потому что мне так захотелось. Я по-прежнему не вижу вертолета, но я очень стараюсь – смотрю в пустое пространство в его гараже и щурюсь.

– Смертность меня не пугает, – замечает Густав. – Меня пугает жизнь. Люди похожи на насекомых. – Я не отвечаю, и он продолжает: – Разум улья. Они не работают над собой. Не хотят учить число пи, строить дома и делать что-то новое. Кому нужна такая жизнь? – Густав чешет яйца, как будто забыл, что я стою рядом. – Насекомые… – повторяет он.

Меня тянет сделать ему замечание насчет чесания яиц, но я боюсь, что из-за этого я превращусь в насекомое. Не хочу, чтобы он заметил, как я промокла под дождем и как глупо выгляжу, стоя тут в своем лабораторном халате, с которого стекает вода. Поэтому я спрашиваю:

– Как ты можешь не бояться смерти? Разве не печально, что все мы однажды умрем?

– Да не очень.