Я помню...

В августе 1947 г. я (без шума) освободился от должности начальника Управления университетов, передав дела своему другу К.Ф.Жигачу. С ним я постоянно встречался и навещал его в Министерстве. Он пробыл здесь, однако, недолго. Из-за какого-то инцидента, связанного с академиком И.И.Мещаниновым⁷³ (которого будто бы К.Ф.Жигач признавал авторитетом), он был снят с должности решением, подписанным самим Сталиным. Кузьма любил выпить, и по этому поводу и мне приходилось иногда участвовать в его похождениях. Был с нами тогда еще и В.В.Коршак⁷⁴, и мы втроем собирались часто и подолгу беседовали.

В это время начальником Отдела науки в ЦК стал Ю.А.Жданов⁷⁵, который при Сталине был всесильным человеком.

Мои связи с МВО СССР постепенно с годами ослабли, и лишь мое участие в Экспертной комиссии ВАК в течение более 25 лет (до 1976 г.) заставляло меня иногда посещать Министерство и встречаться с некоторыми редкими старыми знакомыми.

С уходом из Министерства для меня наступил новый период в жизни, который, впрочем, был отчасти подготовлен в 1945–1946 гг., главным образом моей связью с Московским университетом⁷⁶.

[Послесловие к III части]

Промчался год с тех пор, как были написаны последние строки части III воспоминаний. Это был 78-й год моей жизни. Казалось, что он должен был пройти спокойно в тишине, однообразии и болезнях стариковской жизни. Но прошедший год оказался напряженным, как и прошлые годы. Даже, может быть, более напряженным. Работать в этом году пришлось в условиях наступления стариковских болезней. Прежде всего, сдает сердце. На ходьбе — быстро устаю, задыхаюсь. Видимо, началась стенокардия движения — немеют руки, болит грудь. Правый глаз вышел из строя — катаракта. Врачи полагают, что в моих условиях можно обойтись и с одним глазом. Приходится обходиться, хотя при некоторых работах, например при ремонте пишущей машинки, трудно увидеть мелкие детали или завинчивать мелкие винтики. Пальцы ног потеряли чувствительность и холодеют. Одним словом, постепенно становлюсь развалиной. К сожалению, все это совершенно естественно.

По-прежнему работаю в двух местах — в Институте истории естествознания и техники и в Университете. Весь год — хлопоты — лекции, зачеты, аспиранты, различная писанина, заседания — нудные и длинные, которых я не терплю, и все прочее. За истекший год прошла корректура т. II «Очерков по истории химии». Этот том был написан 5 лет тому назад и только благодаря «помощи» некоторых, казалось, близких товарищей, печатание тома сильно задержалось (на 5 лет!). Все это, конечно, не способствует спокойной стариковской жизни. Но на свете все так устроено, что приходится сплошь и рядом сталкиваться с такого рода (и другими) фактами «товарищеского» отношения к себе. Прошли также уже две корректуры второй книги «История химии» — учебного пособия для студентов педагогических вузов. Надеюсь на скорый выход этой книги. Немало пришлось посидеть в истекшем году с редакторами и одному. За этот год удалось серьезно переделать и заново написать большую часть «Истории Солигалича». Нашел и использовал некоторые новые материалы. Но предстоит еще немало работы над этой историей. К сожалению, стал менее подвижным (болят колени) и не могу поработать в ЦТАДА и в Институте истории АН СССР.

Немало пришлось поработать и с изобретением «Дисперсионно-конденсационный метод получения дисперсных систем и материалов». С одной заявкой в Комитет по изобретениям было потрачено много времени, пришлось согласиться на соавторство с некоторыми людьми, которые могли экспериментально иллюстрировать значение этого нового метода. Много времени отнимали и аспиранты. Они как дети. Им надо не только давать чисто научные советы, что делать, что читать, как писать, но буквально опекать их, говорить с ними по душам о задачах науки и ученого, обсуждать их чисто личные вопросы, хлопотать по такого рода вопросам. Но эта работа всегда доставляла мне большое удовлетворение. В последние годы мне везет на аспирантов. Одного из них я выпустил — В.Н.Рыжикова. Другая — Н.Л.Струсовская, видимо, также скоро защитит. Волынка и с дипломниками, но о всем не упомянешь.

Пытаюсь регулярно писать. Хочется закончить «Очерк истории химии» — написать III-й, а может быть, если удастся, и IV том. В планах, кроме того — «Седиментометрический анализ» и куча статей. Не знаю, что удастся сделать.

4 июня у меня умерла жена. Жизнь довольно резко переменилась. Чувствую, что стал «сдавать», хотя и надеюсь, что привычная дисциплина занятий еще некоторое время будет поддерживать мою жизнеспособность.

Сегодня 8 августа (полнолуние и перемена погоды); я был в клинике на диспансеризации и что-то «упал духом», узнав, что электрокардиограмма у меня неважная. Да и чувствую себя неважно, хотя днем и предпринял длительное путешествие в центр и довольно много прошел пешком. Должен продолжать работу над т. III «Очерка общей истории химии». Но никакого настроения нет. Не желая «распускаться и размагничиваться», решил сесть за воспоминания.