Я помню...

Я не могу сейчас воспроизвести в хронологическом порядке ход своей работы в Управлении университетов. При моих попытках восстановить прошлое в памяти возникает какой-то сумбур. Чего только не приходилось делать, чего только не приходилось выслушивать и пытаться решить возможным и целесообразным путем! Я не считаю себя принадлежавшим к тем спокойным министерским чиновникам, действовавшим по принципу «Семь раз отмерь и, если можно, ни разу не отрезывай». Я же пытался «отрезывать» после семи отмеров и в результате этого нередко происходили недоразумения, недовольство министра С.В.Кафтанова или просителей.

С первых же недель моей работы в качестве начальника Управления университетов пришлось столкнуться с многочисленными апелляциями и просьбами студентов, провалившихся на приемных экзаменах или не прошедших по конкурсу. Вопрос осложнялся тем, что жаловаться приходили не сами студенты, а их родители и влиятельные родственники. Приходилось терпеливо выслушивать нудные и однообразные доводы в пользу провалившихся абитуриентов. Мне казалось, что решать такие дела через голову ректоров совершенно неправильно. Но иногда нажим был очень сильный. Помню, нередко приходили депутаты Верховных Советов республик и СССР, видные деятели из различных министерств и иногда — видные профессора. Иногда мне удавалось в «тяжелых случаях» отправлять таких «высоких» посетителей к министру. С.В.Кафтанов кряхтел, выслушивая жалобы, и в свою очередь старался все даже относящееся к его компетенции сбыть мне для решения.

Но разбор такого рода заявлений и жалоб — в сущности, был «мелочью» в моей работе, хотя очень часто приходилось давать объяснения по отдельным заявлениям в ЦК. Гораздо сложнее были вопросы, с которыми ко мне обращались ректоры, проректоры и профессора университетов. Речь шла об организации новых факультетов, об увеличении штатов, об учреждении новых кафедр, о переводе ряда ученых, очутившихся во время войны далеко на востоке, обратно в Москву. В отдельных случаях мне удавалось решить такие вопросы самому, причем оказывалось, что иногда я поступал вопреки решениям высоких инстанций, правда, не зная об их существовании. Я не буду вспоминать здесь о ряде таких случаев, кончившихся для меня без последствий. Упомяну в качестве примера об одном лишь случае.

Однажды ко мне пришел мой покойный друг А.Д.Петров, с которым я работал вместе еще в Горьком. Он просил оказать содействие профессору Г.А.Разуваеву⁶⁹ — видному ученику В.Н.Ипатьева, как известно, эмигрировавшего в США. Перед войной и частично во время войны Разуваев «сидел» где-то на Севере, но был освобожден в результате остроумного решения важной научно-технической задачи. Но после освобождения он получил «минус 100», т. е. лишался права проживать в 100 крупнейших городах страны. А.Д.Петров настоятельно просил, чтобы я связался с Горьковским обкомом партии и просил дать согласие на занятие Г.А.Разуваевым вакантной должности заведующего кафедрой органической химии в Горьковском университете. Я позвонил, и через неделю согласие обкома было получено. С тех пор прошло много лет. А.Г.Разуваев — давно уже академик, он создал школу органиков в Горьком, много сделал для развития промышленности в районе Горького (Дзержинск и т. д.).

Другой случай касался организации кафедры в Ташкентском университете для молодого тогда ученого А.С.Садыкова⁷⁰. Местные органики были против выдвижения Садыкова. Я решил дело в его пользу. Теперь А.С.Садыков давно уже президент АН УзССР и академик АН СССР.

Такого рода дел приходилось решать довольно много, и я сейчас еще испытываю удовлетворение, что мне удалось содействовать многим достойным людям в трудные моменты их деятельности. Но, конечно, иногда приходилось и отказывать.

Замечу, что, вернувшись из армии, где всего я прослужил 16 лет, я довольно долго не мог отрешиться от армейских традиций и порядков при решении вопросов. Обычно каждый вопрос я решал немедленно, да или нет и точка. Всякая «политичность» и неопределенность казались мне неуместными, особенно в то время, когда еще существовали некоторые черты и условия военного времени. Но иногда моя такая «военная» решительность не нравилась министру С.В.Кафтанову, который был весьма «политичным» руководителем. Вот один пример.