Я помню...

По должности зам. директората затем директора Института я довольно часто бывал в Ленинграде и всегда старался посещать Б.Е.Райкова. Он жил в довольно обширной квартире, в его кабинете был всегда строжайший порядок. Все материалы, нужные ему для работы, хранились у него в особых папках, и он сразу мог найти все, что ему было нужно (в отличие от нашего брата). Что поражало еще в его квартире — это библиотека русских и советских писателей. Я думаю, что такого подбора книг, как у Бориса Евгеньевича, трудно было найти в другом месте. Вспоминается также, что Б.Е.Райков, проводивший время своего отдыха на даче в районе «Лисий нос», делал там замечательные настойки и наливки из различных ягод.

Среди сотрудников Института в первые годы его существования были ученые, не принадлежавшие собственно к специалистам естественных наук. К их числу принадлежал Василий Павлович Зубов. Он был сыном известного профессора Московского университета П.В.Зубова²⁴ — сотрудника Лугининской термической лаборатории. Дед его был видным московским купцом I гильдии. В.П.Зубов получил хорошее образование, знал языки и был специалистом по искусствоведению, прежде всего по истории архитектуры. Однако его научный кругозор оказался очень широким. Он занимался, в частности, древнерусской филологией, историей естествознания, в том числе физики, и другими областями. Первое время в Институте он выделялся своими энциклопедическими знаниями и вскоре выпустил несколько работ высокого научного значения.

С В.П.Зубовым я близко познакомился во время совместных поездок в заграничные командировки. Помню, во Флоренции, которую я увидел впервые, В.П.Зубов, который там был также впервые, рассказывал мне об архитектуре храмов и сооружений, о разных деталях их внешних украшений так, как будто он многократно их видел. То же самое было, когда мы с ним осматривали достопримечательности Рима. Я, например, до своей первой поездки в Италию никогда не предполагал, что в Риме есть Каракаллы и остатки других сооружений²⁵. В.П.Зубов объяснял мне их архитектуру, указывая на такие детали, на которые впервые их видящий не обращал бы никакого внимания.

Надо сказать, что В.П.Зубов умел трудиться, сидел в архивах и библиотеках, изучал даже то, что в молодости ему было совершенно не нужно, в частности вопросы развития естественных наук, древнерусские сочинения, историю античной философии и т. д. Писал он обо всем этом весьма квалифицированно. Он был отчасти, что называется, непрактичным человеком, жил очень скромно, хотя детство и юность провел, несомненно, в полном довольстве.

Из других сотрудников Института назову здесь Павла Митрофановича Лукьянова. Он много лет был профессором Менделеевского химико-технологического института, написал несколько учебников по технологии производства неорганических материалов. По его пособию по производству серной кислоты мне пришлось в студенческие годы готовиться к экзамену по химической технологии. Он прошел школу инженера-химика, работая много лет главным инженером Кинешемского анилзавода. В его характере и привычках сохранились некоторые черты старого царского спеца — инженера. Не во всех отношениях он был симпатичен мне. Однако работал он много и легко. Достаточно сказать, что в течение нескольких лет он написал огромное 6-томное (толстенные тома) сочинение по истории ремесел и химических производств в дореволюционной России и ряд других книг и множество статей. Он был знатоком своего дела, и этим объясняется его успех.

В последние годы своей жизни он по настоянию некоторых деятелей Института (во второй период его существования) пытался стать рупором интриги, которая велась против меня различными деятелями (Шухардин²⁶, Сокольский²⁷, Григорьян и др.), но после в этом, видимо, раскаивался и рассказал мне, как его принуждали «преследовать» меня.

Я, пожалуй, на этом ограничусь в воспоминаниях о первых сотрудниках Института — моих коллегах. Впрочем, может быть, я успею при наличии настроения написать о некоторых из них в приложении.

Вскоре после моего прихода в Институт его штат стал довольно быстро разрастаться. Пришло много новых сотрудников, преимущественно молодых, появилась аспирантура и докторантура. Дела стало прибавляться. Мне приходилось теперь иногда целые дни проводить в Институте, занимаясь разными делами. Быстро разрасталась и издательская деятельность Института. Рос его авторитет. Вначале Институт работал в тесном контакте с комиссиями по истории естественных наук при Отделениях АН СССР, затем постепенно эти комиссии ликвидировались, так как Институт, расширившись, мог уже выполнять исследования почти по всем отраслям естествознания.

Моя общественная деятельность в 1947–1951 гг