Я помню...

Впрочем, о положении в семинарии в это время достаточно ярко говорилось на экстренном Епархиальном съезде в 1917 г. (См.: Журналы постановлений Костромского епархиального экстренного съезда представителей духовенства и мирян церквей от 19–25 апреля 1917 г. Кострома: Типография Х.А.Гелина, 1917). Приводим выписку из этих «Журналов», касающихся положения в семинарии:

«(С. 80): Журнал № 4 Комиссии № 4. Обсуждали вопрос об удалении протоиерея В.Чекана от должности ректора Костромской духовной семинарии. Материалом для суждения по этому вопросу служили: доклад Комиссии объединенного духовенства г. Костромы: по вопросу о реформах в духовно-учебных заведениях в отделе „Воспитательная и административная часть“, принятый общим собранием Костромского городского духовенства, и устное сообщение о деятельности о. Ректора, протоиерея В.Чекана со стороны одного из священников. При этом о. Ректору Чекану была дана возможность познакомиться с материалом, заключающимся в докладе вышеуказанной Комиссии, и он познакомился, но сообщение, с своей стороны, он оставил на Общее собрание, заявив при этом председателю Комиссии, что с освещением фактов, указанных в докладе, он не согласен. Принимая во внимание все это, комиссия не имеет возможности вынести определенного решения по вопросу об удалении протоиерея Чекана от должности ректора Костромской духовной семинарии.

Отдел упомянутого выше доклада „Воспитательная и административная часть“ печатается для сведения.

(С. 81): Воспитательная и административная часть а) Обращаясь к воспитательной системе, практиковавшейся по уставу 1884 г. по настоящее время, при деятелях, поставляемых во главу угла, комиссия, прежде всего, спрашивает: содействовала ли эта система развитию учеников в физическом, умственном, нравственном и эстетическом отношениях? Ответ может быть дан только один: нет.

На это есть документальное доказательство, именно, в 1912 г. Св. Синод (указ от 31 августа № 13078), о. Ректор семинарии был освобожден от сложных обязанностей председателя Епархиального Училищного совета, в целях приведения Костромской духовной семинарии в состояние, соответствующее задачам духовной школы.

Итак, Костромская дух. Семинария в 1912 г. через 6 лет по вступлении о. прот. Чекана в должность ректора, была в состоянии, не соответствующем ея назначению.

И действительно, по собранным г. ревизором професс. Остроумовым данным, пропечатанным в его отчете, предшествующие 1912 году, а по свидетельству корреспонденции в № 224 „Костромской жизни“ — 1914 г., „Вниманию о.о. депутатов Епархиального съезда“, и последующие годы ознаменовываются постоянными беспорядками, идущими непрерывным рядом. Сюда относятся (не считая пожара Фундаментальной библиотеки) бойкот преподавателя и его увольнение, обыск с таинственным сундучком нелегальной литературы и пироксилиновых шашек, забастовка, битье стекол в помещении Правления Семинарии (см. циркуляр № 26. 1910. С. 38–107), битье стекол у инспектора, у его помощников, разламывание печи, битье стекол у ректора, разгром библиотечного шкафа, голодовка и т. п.

Все это протесты против установившегося режима. Между ними были и направленные лично против ректора, как, например, битье в его квартире стекол, демонстративный кашель во время чтения им акафиста (Цит. с. 68), анонимное письмо об угрозе убить его (с. 99).

Это уже не протест, а непримиримая враждебность между воспитанниками и воспитателем, недопустимая ни на один момент. Чуткая молодежь угадала ненормальное отношение к себе со стороны воспитателя. В 1909 г. после забастовки воспитанники не тотчас разъехались по домам родителей, у многих не оказалось денег на проезд, а ректор всем казеннокоштным в выдаче денег отказал и объяснил, что считает невозможным помогать забастовщикам. Поэтому многие принуждены были оставаться в Костроме в продолжение нескольких дней. Ректор отмечает, что забастовка не сопровождалась никакими дебошами, которых, однако, можно было ожидать. По другим наблюдениям, отмечались лишь единичные случаи пьянства. Это скромное поведение забастовщиков, без явных выступлений, объясняется тем, что местный „Союз русского народа“, весьма неодобрительно отнесшийся к забастовке, довел до сведения забастовщиков, что в случае с их стороны каких-либо дебошей, он примет свои меры. Это так напугало забастовщиков, что они просили полицеймейстера защитить их в случае каких-либо угрожающих действий со стороны „союза“… С просьбою ходатайствовать перед гражданскою властью о защите обращались они к своему начальству, которое просьбу их уважило. Очевидно, всем памятно было 19 октября 1905 г. Примечательно то, — кто же тогда был председателем и вдохновителем отдела „Союза русских людей“? — ректор.