Я помню...

Ректор тотчас же по вступлении в Костромскую семинарию, обратил внимание инспекции и правления на более тщательную оценку поведения и успехов воспитанников, чтобы произвести постепенный отбор совершенно неспособных к продолжению учения и неблагонадежных по поведению и освободить от них семинарию. В результате в 1907/08 гг. было уволено 61 ученик разных классов; в 1908/09 гг. уволено 31 ученик. Этот постепенный отбор производится доселе.

Как самая воспитательная задача („отбор“) была ложная и без нужды жестокая, так и главное средство, каким осуществлялась эта задача, было также педагогически фальшивое (были случаи, указанные в цирк. № 26 на с. 59 и с. 92, полного игнорирования инспекторской деятельности со стороны ректора, с. 83). Таким средством был надзор, особенно усиленный со времени ректорства о. протоиерея В.Чекана, исключавший всякую мысль о доверии к ученику и уважению к его личности.

За учениками надзирали всегда и везде, с утра до утра, в церкви, в классе, в занятных, в спальне, в столовой, на улице, на бульваре, в театре, в кинематографе, на квартирах наемных, у родственников (даже у служащих той семинарии). Иногда предъявлялись к дежурным ночью в спальне, чтобы они знали, почему то или другое кем-либо из учеников сделано, будили их, спрашивали, и если проснувшийся грубо отвечал спросонья, его исключали.

Этот надзор (сыск) висит тяжелым гнетом (в виде разных инструкций, см. стр. 90 и 91) и над поднадзорными и их надзирающими. Создается удушливая атмосфера взаимного подозрения и недоверия, из которой требуется выход. Начальство его не дает и ученики отыскивают сами. Системе проверок они противопоставляют систему тайных и неуловимых побегов, чтобы временно „забыться“.

Правда, начальством осуществляются разного рода мероприятия для развлечения, развития и облагораживания учеников, например, устраиваются внеурочные чтения на моральные и патриотические темы, концерты с танцами; печатались каталоги книг для внеклассного чтения; иногда ученики привлекались к участию в крестных ходах; в конце года устраивались прощальные завтраки с тостами и речами. Но одна часть этих мероприятий предпринималась „по казенной надобности“ — по предписанию, другая имела определенную цель — показную („втереть очки“ кому следует) и потому все они были далеки от воспитательного влияния. Об административной деятельности о. ректора прот. В.Чекана в корреспонденции — № 224 — 1914 г. „Костромской жизни“ — значится так: „Сменилось за это (его) время до 15 помощников инспектора и 7 инспекторов. Не живут в семинарии секретари правления (сменилось 4) и экономы (выбран пятый). Если, например, помощник инспектора мало прописывает учеников в кондуит, ему замечают, что он ничего не видит, а потому не на месте (с. 84). Если он начинает проявлять себя в указанном направлении, против него поднимаются ученики. Его вновь зовут к начальству и он слышит: „Вы не умеете ладить с учениками, вызываете возбуждение; я слагаю с себя ответственность за спокойствие семинарии““.

Но, может быть, он воспитывает семинаристов в уважении к местному епархиальному духовенству и в благоговении к храму Божию и уставам церкви? — Может ли воспитывать других в уважении к местному епархиальному духовенству тот, кто такого уважения не имеет сам? В отчете г. ревизора (Цирк. № 26, с. 82, 83) забастовка учеников семинарии в 1909 г. поставлена в тесную идейную связь „с преобладающим влиянием взглядов прогрессивной части духовенства Костромской епархии“, для подтверждения такого вывода сделаны ссылки на журналы Съездов, бывшего даже в 1905 г. и далее, и указаны цитаты из Епархиальных ведомостей. Кто же г. ревизору дал сведения? На стр. 93 цирк, дан и ответ: „При расследовании причин последних беспорядков всего менее сведений дано мне было инспектором и всего более ректором. Что же касается храма Божьего и уставов церкви, то и здесь обстоит дело не лучше: алтарь превратился в проходной двор… От Пасхи до Пятидесятницы, во время литургии, как известно, по церковному уставу, не полагается делать земных поклонов, а в Костромской семинарий они делаются“.

По заключению Комиссии, как самый семинарский строй по уставу 1884 г. и последующим узаконениям не соответствует задачам образования и воспитания, так не соответствуют настоящему времени и проводники в жизнь этого строя; „в ветхие меха не вливают нового вина“ — говорит вечная истина.

Слово предоставляется о. ректору.

Получив возможность, согласно моей просьбе, дать разъяснения по предъявленным мне за мою десятилетнюю ректорскую деятельность обвинениям, я выступаю в этом почтенном (с. 85) собрании. Прежде всего приветствую вас, как избранников епархии, приветствую вашу свободную работу.