Я познаю мир. Философия

Во время второй мировой войны мощный воздушный флот Японии потерпел сокрушительное поражение. Оказалось, что японцы плохо летают, их пилоты не держат строй. После войны психологи стали выяснять — в чем причина? Оказалось, что причина в японском языке. Японский язык очень древний, очень богатый, очень ритуальный. А тут война, ситуация меняется ежесекундно, нужны четкие краткие команды, а язык этого не позволяет. В русском языке есть такие слова, скажешь пару слов - и все ясно. В японском таких слов не нашлось. Там, как и в китайском, самое страшное ругательство: ты не умеешь жить! Для русского слуха это вообще не ругательство: подумаешь, не умею! А кто умеет?

Но нормальный литературный язык — язык Пушкина, Толстого или Солженицына — в нашей стране всегда составлял основу культуры, делая возможным развитие и жаргона, и искусственных языков науки.

Раз язык — его культура, то портить язык, произвольно изменять его нельзя. Должна охраняться и защищаться чистота языка. Если бы Толстой почитал «Московский комсомолец», он бы сказал, что это написано не по-русски.

За последние сто лет русский язык сильно обеднел, упростился. После революции стала широко развиваться и применяться ненормативная лексика, проще говоря, матерщина. Некоторые молодые люди, общаясь между собой, вообще обходятся тремя-четырьмя словами, выражая ими все оттенки своих мыслей и чувств.

Язык постоянно упрощает политическая пропаганда и агитация, коммерческая реклама, полуграмотные чиновники и депутаты, чьи речи часто транслируют по телевидению.

Между языком и мышлением — сложные противоречивые отношения. Одно дело — подумать, а совсем другое — сказать. Каждый из вас, сидя на каком-нибудь школьном собрании, наверное, думал: вот сейчас пойду и выступлю, выложу им всем правду-матку!

А когда выходили и открывали рот, то с удивлением обнаруживали, что говорите одни банальности, ничего интересного не сказали, да никто вас и не слушал.

Одно дело сказать: приехал на Кавказ, залез на горку, внизу река бежит, наступает вечер, сижу, смотрю, и что-то мне взгрустнулось.

И совсем другое — сказать:

На холмах Грузни лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою.

Нужно уметь говорить, уметь написать, уметь выразить. Вы пытаетесь объясниться в любви, хотите сказать своей избраннице, что любите ее так, как никто на свете, но открываете рот и говорите общеизвестные вещи: я тебя люблю! Но эти слова говорили миллионы раз до вас, вы же хотите сказать, как любите, но в этих общих словах ваше неповторимое чувство пропадает. А новые слова нельзя изобретать — вас примут за сумасшедшего. Безвыходная ситуация!

Только поэт может рассказать, как он любит («я помню чудное мгновенье»), а нам, простым смертным, приходится довольствоваться обычными заезженными фразами.

Многие наши чувства мы так и не можем внятно высказать и уносим с собой в могилу; уходим, не понятые миром.

ЯЗЫК — ДОМ БЫТИЯ

Язык — не только инструмент передачи информации и не только средство общении. Язык — это еще и возможность дать высказаться миру. Мир просит слова. В первобытную эпоху мир представлялся людям говорящим: шумом ветра, плеском воды, шелестом листьев. Мир говорил деревьями, землей, птицами, животными, вещами.

Человеческий язык — не просто выражение мысли, чувства и желания. Язык — это способность человека откликнуться голосам окружающего мира, дать им свое человеческое звучание.  

Разбить на земле сад — значит, пояснял Хайдеггер, разомкнуть замкнутость земли, чтобы она приняла в себя семена я побеги.

Так же и язык как бы разбивает мир, намечает в нем, показывает те места, в которых мир может высказаться. Сказать и говорить — не одно и то же. Можно много говорить и ничего не сказать. Можно молчать и сказать многое. Сказать — значит показать, объявить, дать видеть, слышать.

Нигде, кроме как в языке, мир, по Хайдеггеру, полностью не присутствует. Язык — это дом бытия. Мир хочет быть высказанным. Дело за нами. Присутствие мира в языке требует человека. Человек может дать слово миру, мир требует человека для своего явления. И человек требует мира, потому что иначе как в мире он себя не узнает.

В языке важны не только произносимые слова, но даже молчание, которое часто глубже слов проясняет смысл. Даже речь незнакомого языка — это не бессмысленный звук, а слово, мы чувствуем его значимость. Между непонятным словом и природным звуком лежит целая пропасть сущностного различия.

Тенденции современной культуры делают язык все более бедным и невыразительным.

В своем чистом виде, в первозданной стихии язык сохраняется только в поэзии. С точки зрения Хайдеггера, и мышление, и поэтическая речь когда-то возникли из «первопоэзии». Поэзия ближе к изначальной речи, чем любой другой способ выражения мысли. Размышлять вообще — значит поэтизировать: не просто писать стихи, а дать сказаться через себя стихии языка.