Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

В небольшом, хорошо обставленном кабинете я увидел молодого генерал-лейтенанта авиации — среднего роста, плечистого, со светлыми глазами блондина. Встретил он меня тепло и, улыбаясь, стал расспрашивать о службе. Не успевал я ответить на один вопрос, как следовал другой, третий. На некоторые вопросы он сам же и отвечал. Было ясно, что мою биографию он уже хорошо изучил. Когда закончилось беглое знакомство с моей биографией, Проскуров прямо поставил вопрос:

— А не хотите ли, майор, пойти на службу в разведку?

Я в тот же час ответил:

— Нет, товарищ генерал, не желаю!

— А почему? Я не собираюсь посылать вас за границу. Будете работать здесь, у меня. По характеру работа будет чисто штабная, а по масштабам большая, интересная.

— Нет, товарищ генерал, прошу оставить меня в штабе фронтовой группы. Работу там я уже знаю, люди все известны, в Чите мне уже и квартиру выделили. Уходить с этой работы очень не хочется. А вашей работы я не знаю, специальной подготовки не имею и вряд ли буду полноценным работником. Прошу меня отпустить.

— Ничего! Новую работу вы освоите, — успокаивает меня Проскуров. — У вас хороший оперативно-стратегический кругозор, большой опыт оперативной работы в крупных штабах. Подумайте и завтра дайте ответ.

Вышел я от Проскурова в очень скверном настроении. Конечно, ни завтра, ни послезавтра я к нему не пошел и никакого ответа не давал. А Штерну дня через два рассказал о встрече с Проскуровым.

— Эх, напрасно вы туда ходили, — с явной досадой сказал он. — Я вас выдвинул на должность начальника штаба армии, а теперь, чего доброго, заберут вас в разведку.

Вскоре мы выехали в Читу, и я продолжал работать в штабе фронтовой группы. В феврале или начале марта 1940 года пришла шифровка, и Штерн показал ее мне: «Откомандировать майора Новобранца в распоряжение Управления кадров. Щаденко».

Я взмолился:

— Товарищ командарм, помогите! Не хочу служить в разведке!

— Нет, майор, теперь уже ничего нельзя сделать.

Я знал, что Штерн был в хороших отношениях со Сталиным. По рассказам Штерна, он переписывался с ним, когда был в Испании. После Испании был на даче Сталина. Рассказывал, как хорошо Сталин к нему относился. Я намекнул командарму:

— Но вы можете помочь, вас же Сталин знает!

— Эх, майор, он знает, да плохо понимает. Меня самого вот-вот отзовут. Нет, ничем вам помочь не могу. Придется ехать. Желаю вам успехов на новой работе.

Я понял, что к Штерну отношение Сталина и наркома обороны Ворошилова резко изменилось. Вспоминались его трения с Жуковым на Халхин-Голе, обостренные взаимоотношения с Мехлисом, который выполнял роль сталинской дубинки. Резкие и смелые дискуссии на Политбюро не прошли для него бесследно. Моя догадка оправдалась. Вскоре Штерна действительно отозвали из фронтовой группы и назначили начальником ПВО страны, а вскоре он и совсем исчез, как исчезали до него многие другие.

В апреле 1940 года я явился к начальнику Разведупра. Генерал Проскуров принял меня в своем кабинете, встретил смехом и шуткой:

— Ну и долго же ты думал, майор! Вижу: огорчен. Но ничего, не отчаивайся. Скоро сам увидишь, что работа у нас большая и очень интересная, это работа оперативно-стратегическая. Вам предстоит разгадывать планы войны против нас наших вероятных противников.

Назначили меня заместителем начальника информационного отдела по Востоку. Начальником отдела был Пугачев. Пользуясь приятельскими отношениями, я набросился на него за то, что он «сосватал» меня в разведку. Но он клялся и божился, что неповинен в этом. Это, мол, сделал начальник отдела кадров разведки полковник Кондратов.

Так я попал в разведку. Не буду говорить о разведывательном управлении в целом. В этом нет нужды, и, кроме того, об организации разведки и ее методах и людях не все можно сказать, несмотря на сорокалетнюю давность. Да это и не имеет прямого отношения к моей работе в Информационном отделе. Я буду говорить только то, что имеет отношение ко мне и о чем можно сказать.

Характер работы в Информотделе таков: поступающая информация из-за рубежа накапливалась на определенных направлениях. Ее нужно было критически оценить, сопоставить с имеющимися данными, отсеять недостоверные факты и вскрыть возможную дезинформацию («дезу»). Периодически накопленные данные группировались по определенным вопросам и освещались в различных информационных документах, разведсводках, справочниках, описаниях и пр.

Мне пришлось начать работу с «азов». Целыми днями до позднего вечера просиживал я в управлении, присматривался к людям и изучал технику работы. Моими товарищами по работе были: заместитель начальника информотдела по Западу полковник (ныне генерал-лейтенант) Онянов, мой подчиненный по работе майор (ныне генерал) Воронцов, майор (ныне генерал) Скрынников, майор Лукманов, капитан (ныне полковник) Горценштейн, полковник Дьяков и целая группа товарищей, фамилии которых уже запамятовал.