Я прихожу после смерти. История профессионального уборщика мест преступлений

Вилли – так звали моего деда. Наш сосед как-то рассказал мне, как однажды он до поздней ночи пьянствовал с моим дедушкой. Моей бабушке Эльфриде это пришлось не по нраву. Посреди ночи она с криком въехала на своем велосипеде во двор к соседу. На ней были только ночная рубашка и халат, и она уже издали сыпала проклятьями в адрес моего деда, который весь вечер не показывался дома. Завидев мою бабушку, дед немедленно ретировался. Тогда Эльфрида уселась за стол на его место и продолжила застолье вместо деда. «Она пила со мной до самого рассвета!» – не уставал вспоминать сосед. Вот такая бабушка. И теперь я для нее стал Вилли. А Томаса больше не существовало. Это было обидно.

– Так вот, – начала она, – спотыкается француз о чемодан одного русского…

– О нет, только не этот анекдот! – шутливо застонал я.

На самом деле и до своего заболевания она рассказывала эту шутку сотни раз. Бесконечный пересказ этой истории был связан не с ее болезнью, а с тем, что ей просто нравилось ее рассказывать. Каждый раз она смеялась от души. Только она. Но ей было все равно.

Я снова поцеловал ее в лоб, так и не дав ей закончить.

– Мне правда нужно идти на пробежку, иначе я передумаю!

– Ладно, ладно, иди! – Она вытолкала меня за порог.

Я поставил себе целью пробежать дистанцию в три километра. Причем тренировка должна была состоять из двух этапов: пятьсот метров бега, сто метров ходьбы. Такую схему я нашел в каком-то спортивном журнале, и этот вариант казался мне вполне реалистичным. Однако, начав пробежку, уже через несколько минут я начал задыхаться. Ладно, решил я, тогда пробегу четыреста метров, а пройду двести. Каждый раз, встречая других бегунов на дорожке, я стыдливо задерживал дыхание, чтобы не показывать виду, что не могу дышать нормально. Разумеется, такая нагрузка нисколько не способствовала нормализации ситуации: сердце колотилось как бешеное, из последних сил сражаясь за мою жизнь. Хорошо, тогда триста метров бега, триста метров ходьбы. Примерно на полпути план снова поменялся: главной задачей стало хоть как-нибудь доползти до конца дистанции. Я из последних сил волочил свое несчастное тело, но перед самым финишем мне пришлось сдаться. Ноль метров бега, ноль метров ходьбы. На большее я был не способен. С трудом переводя дух, я завалился на землю. Какого черта, подумал я в отчаянии, сидел бы сейчас дома, пересматривая «Место преступления»[4].

Помимо спорта я решил заняться еще кое-чем – пойти на курсы, позволяющие стать сертифицированным дезинфектором. Профессия «спецуборщика» в Германии не регламентирована, так что технически после двухдневного обучения я уже мог называть себя «квалифицированным спецуборщиком». И все же узнать побольше о дезинфекции и пройти официальное обучение мне казалось не лишним. Все те, кто посещали курс вместе со мной, были медиками или гигиенистами. На занятиях постоянно звучали какие-то медицинские термины, которые понимали все, кроме меня, так что записи в моем блокноте, сделанные в первый день обучения, в основном состояли из фраз «погуглить, что такое то-то…». В конце курса нас ожидал полноценный выпускной экзамен, состоящий из устной и письменной частей, в роли экзаменатора выступал настоящий медицинский работник. Обучение длилось четыре недели – мы занимались каждый день с восьми утра до четырех вечера. Я договорился с Нико, что в этот период буду появляться на работе реже, чем обычно. Экзамен проводился не сразу по окончании занятий, а через несколько недель после него, таким образом мы могли как следует подготовиться. Поэтому времени для зубрежки у меня оставалось достаточно. Несмотря на это, я был уверен, что сдать экзамен не смогу. Первые несколько дней на курсах я сидел за партой совершенно подавленный и думал: «Зачем я опять в это ввязался? Мог бы сидеть на диване и по сотому разу пересматривать “Место преступления”»…

Потихоньку восстановив дыхание, я поднялся на ноги. До финиша оставалось еще пару сотен метров. Но даже это мне не под силу! Через несколько недель в Мульденталере должен был состояться ежегодный полумарафонский забег. Двадцать один километр – это в семь раз больше, чем та дистанция, которую я сегодня благополучно провалил. Приняв решение заниматься спортом, я запланировал, что в следующем году обязательно поучаствую в этом забеге. Но для этого мне нужно было хотя бы дожить до завершения моей сегодняшней пробежки по парку. Я сжал зубы, затем сделал глубокий вдох и побежал. Каждый мой мускул отзывался зверской болью. Я могу, потому что хочу того, что я… – о, да заткнись же, наконец!