Я принес вам огонь!

По утрам дожди обычно не шли, поэтому и «темноглазые» не собирались раскачиваться. Едва начало светать, как десятки трубачей и горнистов принялись перекликаться своими отвратительно бодрыми и пронзительными голосами. Какого-то единого стандарта в этом плане явно не существовало, так что иногда даже отряды из одного и того же города совершенно по-своему наигрывали все эти «Подъем!», «Бери ложку, бери хлеб…» и «Скоро битва, снаряжайся!»

Действительно, не смотря на всю культурную монолитность Лиги Спокойствия, часть музыкантов умудрялась участвовать в утренней какофонии с настолько оригинальными сюжетами, что даже совершенно гражданский человек, сразу бы догадался — войско «сборное».

В центе самого крупного из лагерей, сигнальщики и вовсе долбили в огромное сооружение из кожи и дерева. Призывы их барабана звучали как-то особенно веско и убедительно. Как и сами арвады.

Именно они прислали самое большое, однообразно вооруженное и, судя по рассказам, отлично выученное войско. Вполне логично, что они-то и заняли место в центре. К тому времени, как это произошло, фризы уже были готовы…

…Союзная армия стояла на обрывистых горных склонах, занимая и в самом деле отличную оборонительную позицию. Спиной мы опирались на узкий пролом в почти неприступной скале (еще и дополнительно укрепленный каменной стеной), поэтому удара с тыла можно было уж точно не опасаться. Как и флангового обхода.

За неизвестное число тысячелетий река, бившая в сезон дождей из этого самого «полома», практически очистила русло от камней. Точнее — сгладила его, заполнив пространство между совсем уж крупными валунами более мелкой породой и мусором.

Потом что-то изменилось, вода нашла себе другой путь, и в итоге образовалось очень короткое и проходимое «ущелье». К сожалению, с недостаточно обрывистыми склонами, чтобы организовать какой-нибудь обвал, но поверхность его уверено понижалась и расширялась в сторону врага, но возможность пройти оставалась лишь в центре. Справа и слева поле битвы окружали совсем уж непроходимые осыпи.

Правда, вдоль них — по склонам — враги все же могли провести войска, и даже сравнительно просто, но только в рассыпном строю. Это тоже давало некоторое преимущество в обороне. Но канаанеев было почти вполовину больше, поэтому накануне Союзники почти полдня складывали на флангах баррикады, чтобы дополнительно защититься от охвата.

Но в центре от этого пришлось отказаться.

Если бы Игорь хотел избежать битвы, достаточно было просто уйти вглубь горного массива, а 500–600 воинов за каменной стеной, хватило бы чтоб отбиться от всей канаанской армии. Враги — не безмозглые зомби, и не стали бы без шансов на победу класть своих солдат в теснине. А значит, они сохранили бы свои силы нерастраченными, и оставались бы слишком уж опасными.

Из-за всех этих раскладов, на военном совете и решили оставить «черноглазым» полноценную дорогу для атаки. Это, конечно, могло превратить нашу «сильную оборонительную позицию» в смертельную ловушку, но рискнуть все же было необходимо.

Так что стоило канаанеям оживиться, как горцы-союзники уверенно заняли баррикады на флангах, а фризская тяжелая пехота — перекрыла основной проход. Именно фризам предстояло встретить главный удар врага, практически «в чистом поле». При этом ни кто не сомневался, что по центру пойдут именно воины арвадского царя, как сам опасные в канаанском триумвирате. Что, собственно, и получилось…

* * *

Утро

Уже к 8.00 утра канаанеи вышли за условную границу лагеря и почти час между рядами их воинов сновали младшие командиры. Что-то там выравнивая-улучшая, и по ведомым только им причинам, перебрасывая то один, то другой отряды с места на место.

Начищенная чешуя доспехов, развевающиеся значки и вымпелы — красота! Игорь наблюдал за всем этим не без удовольствия. Хотя было бы куда радостнее, если бы дорогу главным силам врага, перекрывала не такая скромная фаланга. В самом узком месте ущелья, стояло всего 3 000 фризов.

Может быть даже немного больше, но полудюжина личных телохранителей ярла и 104 хирдмана его «первой придворной сотни», заняли позицию позади остальных. Они считались резервом командира, и в не планировали участвовать в самом начале боя…

…Весь план строился на массе допущений поэтому, чем ближе было сражение, тем больше в нем находилось «шероховатостей». Например, думать о том, что получится, если арвады сходу разметают фалангу, и перекроют наш «безопасный отнорок на крайний случай» — было уж совсем неприятно.

Стоило врагу и правда, прорваться в тыл — к каменной стене, перекрывающей узкий подъем по руслу бывшей реки, — и тогда не уцелеет вообще никто из наших семи с половиной тысяч. Ну, кроме тех, конечно, кто догадается бросить оружие, и будет настолько везучим, что получит пощады.

Да, думать об этом не хотелось, но беспокойные мысли все равно роились.