Я пришел за тобой (между псом и драконом)

Я поплелась за ним на кухню. Чайку и верно не помешает. Особенно, если такой вот альфа-самец (ну бета, но суть-то не меняется!) нальет мне его в чашечку, позаботится…

— И что же… ты считаешь меня своей истинной парой? — честно и устало спросила я, когда деловитый и чуть-озабоченный Ник действительно поставил передо мной чашку с дымящимся чаем. Пах чай чабрецом, видимо волкопес купил новый чай по дороге домой.

Ник мгновенно напрягся. Отвернулся, оперся руками на хозяйственный стол и глубоко подышал. Потом повернулся ко мне. Лицо его выглядело так, словно он собирался прыгнуть в бездну.

— Нет, Тина. Ты не моя истинная пара. Если бы я увидел в тебе свою истинную — был бы счастлив, это ведь величайшее благо для любого волка… И всяко не боролся бы с собой столько лет… Зачем? Но нет. Ты не моя истинная, Тина. Ты моя… — он помолчал, сглотнул, все внутри него явно переворачивалось, скручивалось жгутами, закладывало горло. Похоже, ему просто невероятно сложно вслух сказать то, что он сейчас думал.

— Ты моя хозяйка, — выдохнул он, наконец. — Будь проклята собачья часть моей натуры, но это так!

Глава 19

— Что? Какая хозяйка? — переспросила я изумленно.

Хозяйка…хм… как у собаки? Тот, кто кормит, гуляет и треплет за ухом, тот, кому пес служит преданно и искренне? Так? Но он же оборотень, а не простая собака!

— Такая. Как у собаки. Мой человек. Тот, кому пес служит, сосредоточение его жизни, ее смысл, — сквозь зубы ответил Ник. Выдохнул, видимо ему удалось взять себя в руки. И сел с чашкой чая через угол от меня.

Дальше его слова полились свободно. Моему оборотню явно нужно было и выговориться, и открыться. Просто сказать самое главное значило с болью вырвать пробку из бутылки. Или, еще вернее — вскрыть плотину.

— Спросишь, как так вышло, и почему мой пес выбрал тебя? Все просто. Я не выбирал тебя. Я любил своего отца-пса, но всегда предпочитал считать себя больше волком. Но…кровь псов сыграла со мной свою обычную шутку, как бы не пытались уберечь меня от этого родители. Помнишь, я сказал, что я наполовину пес и, поэтому, очень редкий вид?

Я кивнула, мол помню.

— Так вот псы редки, потому что… как не берегутся, а в юности, во второй ипостаси они встречают человека, которого запечатлевают, как хозяина.

— Ну и что? Почему от этого они редки? — удивилась я.

Ник грустно усмехнулся.

— Потому что дальше инстинкт берет свое. Они оборачиваются и становятся для этого человека настоящей собакой. Или, как тень, следуют за ним. Самым главным становится быть с хозяином… причем во второй ипостаси. А постоянное пребывание в шкуре зверя… приводит к потере способности к обороту. Они превращались в собак. Лишь в Сибири и на Дальнем Востоке сохранились уединенные поселения псов-оборотней, в которых юного пса берегут от любой встречи с людьми до возраста тридцати лет, по которому проходит граница риска запечатления. Из такого поселения когда-то приехал мой отец…

Я ошарашенно молчала. Слишком… невероятным и болезненным было все, что говорил Ник. Невозможно трагичным.

Что же, выходит, если Ник будет со мной, то он… превратится в собаку? А если нет, то будет мучиться?

— То есть, ты рискуешь потерять человеческую ипостась со мной? — очень тихо и аккуратно спросила я.

— Подожди, все не так просто. Отец прибился к волкам, его приняли в клан… И он оказался истинной парой сестры Крафта — нашего альфы. Родился я. Сразу было понятно, что до тридцати лет я рискую запечатлеть кого-нибудь из людей… Мать предлагала уехать на родину отца, как только в пять лет я начал обращаться. Но отец знал, что в клане псов, его примут обратно плохо. Он тянул время, надеялся, что волчья кровь во мне доминантна, и трагедии не случится. В общем… — Ник вздохнул. — Они все же собрались уезжать. А до этого мы проводили лето в глухом местечке в Карелии. Там почти никого не было, мы держались подальше от туристов. Но однажды произошла случайность… Ты, конечно, ничего не помнишь… — Ник с грустью посмотрел на меня, словно ему было бы легче, если б я помнила.

— Наверно нет, видимо, я была младенцем…