Я просто женщина, или Все мы заслуживаем счастья

Зато самому Андрею пришлось претерпеть некоторые, я бы сказала, «потрясения». Дело в том, что моё обустройство в его квартире произошло, пока он был на работе. И вы даже представить себе не можете, каким выражением лица он вечером, перешагнув порог, встретил все мои шкатулки, тюбики, флаконы и прочее-прочее, без чего не представляла жизни его возлюбленная. Поскольку реакция была более чем выразительной, я мысленно поздравила себя с тем, что стала первой и, надеюсь, единственной нарушительницей его жилищно-бытовых устоев, чему безмерно обрадовалась, как студентка, впервые в жизни съезжающаяся с одногруппником. И я искренне сочувствовала Андрею, поскольку помнила, с какой натянутой снисходительностью, так и сквозившей в его словах и взглядах, он воспринимал в моей гримёрной витавшие в воздухе запахи духов, спреев и лака для волос, постоянно опрокидывающиеся коробочки и подставочки, свисавшие отовсюду перья, тесёмки, цепочки и прочее, прочее, прочее…

Уже после ужина, убедившись в том, что моё присутствие теперь заметно не только в спальне, но и во всех уголках квартиры, Андрей тихо вошёл в зал и присел прямо на пол, облокотившись на косяк, наверное, из солидарности со мной — я в этот момент, сидя на коленях, распихивала по нижним ящикам стенки какие-то мелочи, которым больше нигде не нашлось подходящего места.

— А знаешь, ведь это благодаря вашим с Сашей отношениям мы сейчас с тобой.

Я застыла с очередной коробкой в руках, пытаясь понять, не ослышалась ли. Поскольку сидящий позади Андрей хранил молчание, я медленно положила упаковку в ящик, осторожно задвинула его, стараясь не стукнуть, и всё так же, на подогнутых коленях, обернулась. Андрей сидел, полностью откинувшись назад, одна нога, на которой лежала рука со свисавшей вниз ладонью, была согнута.

Не было нужды переводить тему или делать вид, что я не расслышала его слов — он сам заговорил о моём прошлом. И в то же время я чувствовала, что разговор начат не просто так, а поэтому спросила:

— Как мне тебя понимать?

Андрей смотрел с такой теплотой… Мне даже показалось, что в тот момент он прокручивал в голове всё, что предшествовало моему появлению здесь: его взгляд блаженно блуждал по раскиданным на полу вещам, потом плавно скользнул ко мне и, подогреваемый слабой улыбкой, остановился.

— Можешь мне не верить, но, когда ты появилась в нашем клубе, я рассматривал тебя исключительно как работника. Безусловно, как красивую, умную, целеустремлённую женщину, но исключительно как вокалистку… Когда же с тобой рядом появился Саша… Когда ты была с ним, я увидел, как ты умеешь любить. А когда вы расстались, я понял, какое доброе у тебя сердце: ты отказалась от собственного счастья ради других… И тогда я осознал, что просто не смогу без такой женщины. — Андрей протяжно выдохнул и снова замолчал, давая понять, что сказанное давно таилось в его душе и нашло выход только сейчас, когда я прочно вошла в его жизнь.

Мне ничего не нужно было дополнять, выяснять, опровергать… Это была его правда, которая нисколько не ранила меня, не будоражила болезненных воспоминаний, не несла в себе ревностных претензий… И то, что я перевезла свои вещи именно по настоянию Андрея, не было проявлением его слабости или чувства собственничества. Это было началом. Началом нашей жизни… С моим мужчиной.

***

Кстати, о своей квартире я нисколько не забыла и уж тем более не продала её и не пустила в неё посторонних людей. Я часто наведывалась туда, чтобы проверить, всё ли в порядке, забрать счета и накопившуюся в почтовом ящике корреспонденцию. Но самым приятным в моих приходах было то, что там я ненадолго погружалась в свой личный мир, в своё пространство, где некогда я пребывала наедине со своими мыслями, мечтами, вопросами, на которые только сейчас стала понемногу получать ответы, где я провела немало трудных, но и много счастливых дней. Здесь я, несомненно, обрела больше, намного больше, чем то, о чём приходилось жалеть…

И, налив себе кофе или ароматный чай, я усаживалась в уютное плетёное кресло на полюбившемся мне балконе и вспоминала дни, проведённые мной в этой квартире, которые, наверняка, остались не только в моей памяти…

Это случилось спустя примерно полгода после моего переезда к Андрею. Я едва успела войти в подъезд, как ко мне торопливо подошла консьержка — женщина лет пятидесяти, невысокого роста, с аккуратной стрижкой и в идеально отглаженном платье, напоминавшем школьную форму. Она бегло улыбнулась, и мы обменялись приветствиями.

— Извините, не успела ещё разложить по почтовым ящикам, — она протянула мне стопку квитанций на оплату коммунальных услуг. — Смотрю, вы сами заглянули, так уж лучше вручу лично. — Она продолжала стоять рядом, переминаясь с одной ноги на другую. — Ну, чтобы просрочек не было, не затерялись.

— Спасибо, — кивнула я головой и уже собиралась направиться к лифту.

— У нас тут комиссия была, от застройщика и управляющей компании. Они иногда приезжают проверить, что да как, дворы, подъезды осматривают. Естественно, мою работу оценивают.