«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Печатается по первой публикации: Архив. С. 558. Публикация Е. Антоновой.

{291} М. А. Платоновой.

11 августа 1943 г.

11 августа.

Дорогая моя Муся!

Я тебе написал много писем, но от тебя ни одного не получил, хотя уже скоро месяц, как я уехал. Что с тобой? Разве трудно написать хоть открытку? На фронте очень важно получить письмо. Все здесь получают письма, некоторые помногу. Я – ни от кого, ни одного. Может быть, с тобой случилось какое-нибудь несчастие? Так тягостно думать об этом… Сегодня я получил от Карпова («Кр[асная] звезда») телеграмму, чтобы я выехал в один район к передовой, а 18 августа выезжал в Москву.

12-го или 13-го авг[уста] я поеду в часть, а 18 авг[уста] выеду, вероятно, в Москву. Это письмо пересылаю с товарищем, который едет с фронта в Москву на машине. Он обещает письмо это доставить как-либо тебе.

Скоро, должно быть, мы с тобой увидимся. Мне трудно и далеко ехать – у меня ведь нет своей машиныВ отличие от Платонова, многие военные корреспонденты имели собственные машины. Корреспондент газеты «Известия» Л. Бронтман оставил в своем дневнике следующее описание корреспондентского сообщества в октябре 1943 г.: «Находимся вместе с другими корреспондентами. Их тут – уйма. Кто-то насчитал 39 душ. От нас – майор Петр Лидов, майор Леонид Первомайский, фотограф Яков Рюмкин. От «Известий» один майор Виктор Полторацкий, чудный парень, немного мечтательный, очень скромный, великолепный товарищ, высокий, худой, глаза навыкате. От «Красной звезды» – майор Петр Олендер, майор Константин Буковский, подполковник Жуков, майор Василий Гроссман, полковник Хитров, фотограф Кнорринг, на подъезде – Илья Эренбург и К. Симонов. Последнего я видел на Центральном фронте, он собирался подлететь сюда поближе к делу. От ТАСС – майор Крылов и капитан Николай Марковский, фотограф Копыт. От «Комсомолки» – Непомнящий, капитан Тарас Карельштейн, майор Гуторович (которого все зовут «Швейком»), фотограф Борис Фишман. От «Иллюстрированной газеты» – капитан Фридлянд. От Информбюро, «Советской Украины» и проч., проч., проч. У большинства свои машины. Всех сортов – эмки, виллисы, полуторки, трофейные, а у кого-то даже пятитонный форд. Страшно разнохарактерный и разнокалиберный народ» (http:// militera.lib.ru/db/brontman_lk/1943.html).. Я очень устал, соскучился по тебе и по нашему мертвому сыну. Опять, как приеду, сразу пойду к нему на могилу. И ты для меня теперь особо дорога, потому что в тебе осталась живая часть моего умершего сына – ведь ты его родила своим телом.

Временами я тут заболеваю каким-то психическим расстройством: оно заключается в том, что голова моя начинает самостоятельно думать какие-то ненужные бредовые мысли, и я не могу овладеть своим сознанием, и вдобавок всё сильнее портится зрение.

Увидимся – обо всем поговорим. Жаба, ты забыла мне положить в сумку бритву (положила только ножи), мне приходится здесь занимать каждый раз. Что еще тебе написать, милая моя? Очень хочу, чтобы хоть 20-го августа быть дома, но, как говорится в одной песенке, «ты далека от меня – между нами поля и луга, а до смерти четыре шага»[901].

Обнимаю мою дорогую жену. Твой старый офицер Андрей. Действующая армия. [Рис.].

Если будет возможность, сбереги ¹/₂ литра водки. Я пойду и выпью на могиле в день своего приезда. Никому не говори о моем приезде, я ни с кем не хочу встречаться.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 558–559. Публикация Е. Антоновой.

{292} А. И. и А. В. Вьюрковым.

31 августа 1943 г. Москва.

Дорогие Александр Иванович и Анна Васильевна!

Мы вам ни разу не писали[902], это правда. Но Вы нас сейчас поймете и простите. 4/I этого года у нас от чахотки умер наш единственный сын Тоша, 20 лет от роду. Вы знали его. После того и до сих пор наши отношения с людьми, м[ожет] б[ыть], не совсем нормальны, но они объясняются нашим горем. Прошло уже время, но горе не проходит. Я призван в армию, работаю корреспондентом в «Красной звезде». Все лето был на фронте, недавно приехал и скоро опять уеду на войну[903]. Я понимаю, Ал[ександр] Ив[анови]ч, в чем твое горе[904]. Во-первых, тебе надо с А[нной] Вас[ильевной] возвратиться в Москву.

Если, бог даст, я пробуду в Москве, я постараюсь помочь тебе, чтобы Вас обоих вызвали домой. Это я тебе обещаю – свою помощь. Власти и силы у меня нет, но я убедительно попрошу кого нужно. Если Союз не поможет, я попрошу свою военную организацию. Я уже вызвал таким способом тещу[905] и сестру М. А. – Валю[906] (Вы их знаете). Думаю, что мне удастся и теперь это сделать. Неужели Союз ничего не сделал[907]? Ведь тебя все знают. То, что ты «не член»[908], это, конечно, пустяки. Мария Александр[овна] целует вас обоих и передает старый сердечный привет; писать ей самой трудно.

Дружески целую тебя в уста и руку у Анны Васильевны.

Твой старый Андрей Платонов.

31. VIII.43.[909].

Впервые: Воспоминания. C. 436. Публикация Е. Шубиной. Печатается по автографу: РГАЛИ, ф. 1452, оп. 1, ед. хр. 165, л. 10–10 об.