«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Печатается по автографу: РГАЛИ, ф. 631, оп. 20, ед. хр. 41, л. 22. Чаковский Александр Борисович (1913–1994) – прозаик, активный участник литературной жизни 1940-х гг.; в это время ответственный секретарь секции прозы ССП. Как член редсовета издательства «Советский писатель» принимал участие в обсуждении вопроса о включении в план издательства на 1952 г. первого посмертного сборника избранных произведений Платонова; написал развернутый (20 машинописных страниц) отзыв, в котором доказывал чуждость Платонова советской литературе: мироощущение писателя восходит к «столпам декаданса и веховщины»; попытки Платонова соединить свое философское мироощущение («упадочная идеалистическая философия») с эстетическими принципами соцреализма обернулись творческим поражением и явили «чудовищные результаты» искажений советской действительности; в военных рассказах и «рассказах о якобы советских детях» пропасть между советской реальностью и собственным мировоззрением становится у Платонова «все шире» и т. п. Чаковский не рекомендовал издавать Платонова: «Предложить советским читателям произведения, воспевающие страдание и смерть или произведения очерковые, не выдержавшие проверки временем, естественно нельзя. На наш взгляд, из числа произведений, включенных в «Избранное», невозможно составить книгу, которая бы имела воспитательное значение и была бы с одобрением встречена общественностью» (РГАЛИ, ф. 1234, оп. 17, ед. хр. 773, л. 32).

1949

{342} М. А. Платоновой.

Март 1949 г. Москва.

Дорогая Муся!

Гринчар[1069] и Верховский не были у меня. Был проф[ессор] Левитин[1070], с завтрашнего дня начнут давать таблетки Верховского[1071]. Здоровье мое без изменений, слабость, в уборную возят в коляске. Вся надежда на таблетки эти, но они, говорят, не так уж эффективны[1072]. Береги стрептомицин[1073]. Левитин сказал мне, что его нету сейчас нигде, в Наркомздраве тоже нет. Нету временно, но нету, а без стрептомицина не обойтись. Просил, умолял Левитина, чтобы он тебе разрешил посетить меня. Не разрешает. Страдаю о вас с Машей ужасно. Болит тело и болит душа. Все никак мне не легчает, даже ходить не могу.

Все, что ты приносишь, копится в запас. Здесь кормят вполне удовлетворительно, я съедаю почти все, 9/10 того, что дают.

Целую. Пиши. Пришла няня. Твой Андрей.

Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 30, л. 7. Датируется условно – по содержанию письма.

{343} М. А. Платоновой.

Март 1949 г. Москва.

Дорогая моя Муся!

Мне нужен компот из чернослива (для желудка), а больше ничего. Хорошо, если товарищи передадут ¹/₄ – ку коньяку: проф[ессор] Левитин советовал мне пить его понемногу как лекарство.

Сегодня смотрели меня рентгеном. Сказали прямо: у вас очень, очень большой процесс. Было тяжело. Потом расскажу, как было. Сегодня начали давать таблетки Верховского. Подозревают у меня еще и горло (судя по голосу), на днях меня будет смотреть горловик. Плохо мне пока, – будет ли лучше? Я стараюсь – ем, лечусь. Врач Бушуева[1074] сказала: сердце у вас гораздо старше вас, тоны его очень и очень глухие. А как и отчего станет оно молодым?

Целую тебя и Машу. Привет Марии Емельяновне. Если бы не Маша, не стал бы я здесь лечиться, а ушел бы домой и умер.

Твой Андрей.

Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 30, л. 8–8 об.

{344} М. А. Платоновой.

Март 1949 г. Москва.

Дорогая Муся!

Спасибо тебе, что пришла, благодарю за все. Мне ничего не нужно. Обед хороший, я его сегодня съесть не мог. Ничего ради бога не приноси: все будет только гнить и пропадать. Здесь уход лучше, чем в «Выс[оких] гор[ах]»[1075]. Ни сливок, ничего не нужно. Я, конечно, сильно страдаю по тебе и Машеньке. Не знаю как и быть. Буду лечиться. Продай, пожалуйста, мои сапоги старьевщику. Не знаю, поможет ли мне средство Верховского[1076].

Лежу пока без припадка. Целую и обнимаю тебя и милую Машеньку.

Твой Андрей.

[Приписка на полях] Если средство Верховского пойдет мне в пользу, тогда буду лечиться им дома. Пока ничего не знаю.

Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 30, л. 10.

{345} М. Ан. Платоновой.

29 апреля 1949 г. Москва.

Дорогая моя дочь Маша!

Получил твое письмо и благодарю за него. А почему ты ничего не ешь? Погляди на эти картинки. [Рис].

Папа умер (I), когда узнал, что Маша ничего не ест и какает чуть-чуть.

Папа встал в гробу (II), когда узнал, что Маша опять стала кушать по целой тарелке каши и какает по большому фунтику.

Любящий тебя Отец.

Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 29, л. 1.

{346} М. А. Платоновой.

30 апреля 1949 г. Москва.

Моя дорогая Мария!

Поздравляю тебя с днем рождения[1077]. Мне тяжело, что я не могу уже второй год провести этот день вместе с тобой.