Я Распутинъ. Книга вторая

Потом ознакомился с письмом. Ну это было классическое послание обиженной женщины. “Сердце разрывалось в клочья”, "я старалась скрыть свою обиду", "заглушить боль потоком слез"… Заканчивалось все по канону — больше так не могу, прости.

Я чувствовал, что это “прости” — не окончательное. Тут можно еще побороться. А как? Да точно также! Письмом. А точнее стихом. Помнится, я в школе учил Асадова. “Улетают птицы”. Я достал свой Паркер, набросал первые строчки:

Осень паутинки развевает,

В небе стаи будто корабли —

Птицы, птицы к югу улетают,

Исчезая в розовой дали…

Сердцу трудно, сердцу горько очень

Слышать шум прощального крыла.

Нынче для меня не просто осень —

От меня любовь моя ушла.

Что же там было дальше? Я посмотрел в окно. До осени был весь август, но стояла типичная питерская погодка — косой дождь, хмурое небо. Сойдет. Так, что у нас там дальше? Аисты, неистовый разбег… “Преданного пса” убираем, оставляем концовку:

И довольно! Рву с моей бедою.

Сильный духом, я смотрю вперед.

И, закрыв окошко за тобою,

Твердо верю в солнечный восход!

Он придет, в душе растопит снег,

Новой песней сердце растревожит.

Человек, когда он человек,

Без любви на свете жить не может.

Я перечитал получившийся стих. А хорошо! Не затянуто, броско. Именно после таких стихов полураздетые женщины прибегают в слезах обратно. Или не не прибегают. И тогда только остается “сильный духом, я смотрю вперед”.

— Лена! — я позвал эсерку из приемной, где она уже успела оккупировать рабочее место Лохтиной — Вот тебе вирши. Из наболевшего. Перепечатай на пишущей машинке и… — в последний момент я переиграл — Пошли Перцову в редакцию. Пусть опубликуют в одном из ближайших номеров Слова.

Елена взглянула на лист, впилась глазами в строчки. Сильно побледнела. Его глаза так и метались по строфам.

— К Ольге?!? Ты написал ей стихи?? Я не буду это печатать!

— Будешь! Или собирай вещи и проваливай

Елену уже давно было пора поставить на место. Слишком много власти взяла.

Эсерка скомкала лист, заплакала.

Ну вот… Слезы — убийственное оружие.

— Милая! — я встал, приобнял девушку — Это же я с ней так прощаюсь!

— Да? — Лена посмотрела на меня сквозь слезы с надеждой

Пришла пора пряника.

— А вот чеки. Обналичь и купи, как хотела нам дом. Тут даже на дворец хватит.

Я подал эсерке бумаги из конверта.

— Только домик брать будем на не нас с тобой, а на Небесную Россию. Там устроим и штаб-квартиру партии. Согласна?

— Буду искать с двумя крыльями и подъездами! — Елена шмыгнула носом, расправила стих — Скажи, ты меня любишь?

— Я, Лена, Россию люблю. Ступай.

*****

Если собрать вместе два десятка юристов, людей от сохи, журналистов, учителей и философов, то получится общее собрание жилтоварищества — гвалт и неразбериха. Небесная Россия скандалила и хватала друг друга за грудки совсем так же, как и не-небесная. То есть до хватать еще не хватали, но все к тому шло.

Региональные представители, кто оказался в Питере, волком выли насчет “эксов” и особенно юридической ответки от конкурентов по выборам. Питерские, наоборот, говорили, что надо дожимать и неча пугаться. знали на что шли. Но как-то неуверенно, типа “старший приказал”, вот и выполняем.

Потому первым делом я наорал на питерских — что за бардак в подразделении? Кто секретарь собрания? А ну пулей, выбрать президиум, секретаря, посадить стенографировать, определить повестку и регламент, а за грудки хвататься будем по окончании.

Организационные моменты сбили разгоравшийся скандал и через пятнадцать минут собравшиеся, до сих пор красные и всклокоченные, стали способны к конструктивной работе.

— Таким образом, даже недоведенное до суда следствие, — вещал с импровизированной трибуны вернувшийся из Европы Варженевский, — переводит наших кандидатов в ранг “подследственных” и тем самым отстраняет их от выборов.

“Регионалы” поддержали его выкриками с мест.

— В качестве контрмеры, то есть противодействия, — Сергей Алексеевич внял моему шепоту, что надо излагать словами попроще, а то не все поймут, — мы предлагаем вчинить встречные иски…

— И будем ак два барана, ага, — возразил с места Ксенофонт Виноградов из “обращенных” иоаннитов. — Так по судам и стаскаемся.

— Точно, — влез я. — Вот вы, Сергей Алексеевич, знаете притчу про двух адвокатов? нет? Так слушайте. В Америке, на ихнем фронтире, где с индейцами воюют, был городок. Скотопромышленники, пастухи, железнодорожные рабочие, поп лютеранский, гробовщик да адвокат, один на весь город. И был он самым нищим и никому не нужным. А потом туда приехал второй адвокат и через год они оба были самыми богатыми жителями, а вот остальные как раз обнищали. Не знаете, почему?