Я Распутинъ. Книга вторая

— Адмиралы будут против — тяжело вздохнул Петр Николаевич — Лезу в их епархию. Ладно, займусь.

*****

Один переезд равен двум пожарам. Я это почувствовал, когда ремонт в Юсуповском дворце закончился и пора было выдвигаться навстречу “новой жизни”. Вроде и года еще даже не прошло в этом времени, а вещами оброс… И гардероб, и сейф с деньгами… А картотека? Архив? Антураж весь — знамена, портреты?

Во дворце первым делом велел установить телеграфный аппарат, подключить телефонную связь по старым номерам. Определил порядок охраны — благо бояться было нечего и “боевиков” я переселил к себе. Как и весь секретариат партии вместе с несколькими избранными ионитами. Пришлось на хозяйстве оставить боцмана, повысив его до главы питерской общины, но он заслужил. Всех держал в “кулаке”, работал на совесть.

Лене выделил во дворце целый этаж в правом крыле, а сам занялся картинной галереей. Собственноручно повесил оба Модильяни, “Мальчика, ведущего лошадь” Пикассо и три новых полотна, присланные с оказией из Парижа. Обещанные “Радости жизни” Матисса, "Мост Ватерлоо" Моне и “Три возраста женщины” Климта. Последняя была странноватая. Да, станет классикой, но сразу ее вешать рядом с уже признанными гениями? Долго сомневался, но я же не музей с запасниками, правильно? Повесил. В уме пометил себе выкупить у купца Щукина “Подсолнухи” Гогена и врубелевского “Демона”. Надо, надо развивать секцию отечественной живописи. Скататься что ли в Плес повидать Левитана? Полагается же фаворитам летний отпуск? Волга, песочек… Но какой уж тут отдых, когда в самом разгаре — предвыборная кампания в Думу плюс монтаж заводов.

Начали прибывать первые станки из Европы, повалили фабричные специалисты. Первые я велел размещать на арендованных складах вокруг Питера. Вторых без затей селил по гостиницам, мобилизовал редакцию “Слова” на предмет культурной программы для иностранцев. Жить им в России долго — пускай врастают в общество, учат язык, а не водку глушат по кабакам.

Сам же метнулся к Аликс. Легкий гипноз, пассы руками и вот у меня на руках высочайший указ о Наукограде. После недолгого мозгового штурма делать его решили в Сызрани. А что, одни удобства. Нефть для химического завода можно таскать баржами из Батуми. Есть железная дорога. Даже мост через Волгу. Населения — полно, больше пятидесяти тысяч по последней переписи. Причем много рабочих, которые заняты на строительстве кирпичных зданий после пожара 6-го года. Опять же месторождения вокруг — горючие сланцы и прочее.

Капитан, который, собственно и дал наводку на Сызрань, срочно отправился в город — перекупать и вербовать местную думу и “голову”, а я тем временем занялся стрелковыми клубами. На которые получил также высочайшее разрешение. И начал… с детей.

*****

— Да куда ж ты ружье направил, обалдуй?!?

Бах, бах…

— Мимо! Выше прицел, еще раз!

Детский тир — это бардак и хаос. Который как известно чреват, особенно, когда в руках у детишек — вполне себе боевое оружие. Да и детишки такие, волчата. Одно счастье, дядьки над ними старые, упертые и если уж чего знают, так это службу. А поставленному над ними отставному майору, внезапно нашедшему себя в педагогике, нарезана задача написать правила техники безопасности и наставление для обучения стрельбе.

Бах! Бах!

— Мимо! Я тебе что сказал? — рыкнул дядька.

Обиженный колонист резко лязгнул затвором и блестящая на солнце гильза, описав красивую дугу, упала… за шиворот соседу.

— Ай! — взвизгнул тот и завертелся, пытаясь выбросить наружу горячую железку.

А как только это удалось, бросился с кулаками на обидчика и вот уже двое пацанов сцепились в клубок, катаются по земле и мутузят друг друга.

— Прекратить стрельбу! Оружие на землю! — заорал старший из дядек, когда я кинулся к драке.

Вдвоем мы растащили ребят, продолжавших махать кулаками даже после того, как повисли в воздухе, взятые за шкирки. Впрочем, после одного-двух встряхиваний боевой азарт покинул их и они уже испуганно уставились на меня с дядькой. Ага, испуганно — порядки в колониях суровые, вылететь обратно на улицу можно запросто, а тут драка, да еще где! Остальные мальчишки тоже притихли.

Да, надо как-то иначе стрельбище делать. Перегородки какие, что ли… И винтовки нужны другие, мосинки тяжеловаты для ребят. Опять деньги, где ж их на все взять?

— Ну, задиры, что скажете?

— А че он…

— Да, и что он? — спросил я насупленного паренька, старательно прячущего глаза.

— Так гильза горячая… за шиворот…

— Ну так он же не нарочно. Вот скажи, а если в настоящем бою такое случится, вы как, тоже со своими драться полезете, пока на вас супостат идет?

— Не-ет… — удивленно прогудели оба.

— А что ж сейчас полезли?

— Так ожегся сильно…

Ну да, первая реакция понятна. Ладно, парня к фельдшеру, спину проверить, смазать чем. А вот наказать надо, чтобы остальным неповадно, но и выгонять нельзя, злого умысла тут нету.

— Значит, так. Из сызранских списков исключить, держать в нарядах по кухне до тех пор, пока правила стрельб не выучат наизусть.