Я расскажу вам, как погиб…

— Что я говорила? Да… Спарроу помог мне обрести равновесие. Я могла смотреть на них обоих за столом и думать, что оба они мне подвластны. Я чувствовала себя королевой. Потом я поняла, что самого главного мне не хватало — любви. Я сама не знаю, как полюбила Яна. Я поняла, что он для меня дороже всех на свете. Теперь Спарроу должен был исчезнуть. — Она помолчала. Ее тихий голос эхом звучал у меня в ушах. — Но Спарроу не хотел исчезать, — внезапно резко сказала она. — Не только не хотел, но еще и собирался оставить Лючию и просил меня сделать то же. Это было ужасно. Я чуть с ума не сошла от страха. Я сидела в кабинете Яна и прислушивалась к каждому звуку. Наконец я поднялась к себе. Я уже начала верить, что он ничего не скажет Яну. Но я все равно боялась. Боялась принципов Спарроу. Существуют такие принципы, которые приносят гораздо больше плохого, чем их отсутствие. В одиннадцать ко мне зашла Лючия за пишущей машинкой. Похоже было, что она ничего не знает. Это был хороший знак. Но Ян все не возвращался, хотя обещал прийти быстро. Я на цыпочках вышла в гардеробную. Я услышала голос Спарроу, а затем плач Лючии. Это было уже в половине двенадцатого. Что же он ей сказал? Я никогда не предполагала, что Лючия способна плакать. Потом мне показалось, что Спарроу вышел и спустился по лестнице. Я приоткрыла свою дверь, но никого не увидела. Я боялась, что зайдет Лючия и устроит мне сцену. Я была уже на грани истерики. Я посмотрела на часы. Было уже двадцать пять первого. Наверное, что-то случилось. Я подумала, что, наверное, Спарроу рассказал ему все. И я решила спуститься. Я решила, что опровергну все, и он мне поверит. А он сидел там… с ножом в спине… Все уже не имело значения. Я поднялась к себе, чтобы только ни с кем не разговаривать. — И она отвернулась к окну.

Паркер в изумлении смотрел на нее.

— Зная, что он там внизу?! Что кто-то убил его?!

— Я знала, кто убил его.

— Кто?

— Я, — надтреснутым голосом ответила Сара. — Неважно, кто всадил в него нож. Я — единственная причина его смерти. — И только теперь она закрыла лицо руками.

Мы сидели и молчали, опустив глаза. Постепенно рыдания затихли. Наконец Сара подняла голову.

Паркер пристально смотрел на нее.

— Я должен вам сказать, миссис Драммонд, что, несмотря на всю очевидность, профессор Гарольд Спарроу не убивал вашего мужа.

— Что?! — вскричала Сара. Она схватилась руками за подлокотники кресла, как будто боясь упасть.

— У него железное алиби. Во время убийства он сидел у Роберта Гастингса.

— Но кто же, кто убил Яна? Кто это сделал?!

— Только один человек мог это сделать и имел повод — вы! — сказал Бен Паркер и опустил голову, избегая ее взгляда.

Но Сара Драммонд не смотрела на него. Она смотрела в окно, за которым сквозь вековые деревья сверкало море.

— Да… да… — она не отрывала глаз от окна. — Я убила его…

— Может быть, вы расскажете нам, как это произошло?

— Да… — она оторвала взгляд от окна и посмотрела на Паркера невидящим взглядом. — Да… Я вошла… Он писал письмо… И… — Вдруг она начала декламировать глухим безжизненным голосом: — «Ударила я дважды… дважды вскрикнул он… и рухнул наземь… И уже лежавшему — в честь Зевса подземельного, спасителя… душ мертвецов, — я третий нанесла удар…» — Последние ее слова перешли в нечленораздельные звуки.

16 «Убийцу Яна Драммонда, конечно…»

Когда через час приехала «скорая помощь» и в нее на носилках унесли Сару Драммонд в состоянии глубокого обморока, инспектор Паркер тяжело вздохнул и потер рукой подбородок.

Во дворе они стояли втроем: он, Лючия Спарроу и дежурный полицейский. Из-за угла дома выглядывали бледная кухарка, горничная Кэт Сандерс и сержант Джонс. «Скорая помощь» обогнула клумбу и через минуту исчезла за деревьями.

— Боже, боже… — прошептала Лючия. Она прикрыла глаза рукой. — Я никак не могу в это поверить.

— Она выйдет из этого состояния? — спросил инспектор.

— Не знаю. Я не психиатр, но полагаю, что выйдет. Она была в коме, но дыхание ее уже стало ровным. — Она замолчала. — Для нее бы лучше… Бедный Ян! Если бы он знал. Если бы он только знал! — Она подняла на инспектора грустные серые глаза. — Никто не смог бы этому помешать. Но она не была такой… плохой…

— Я следил за вами весь этот час, — инспектор слегка склонил голову вправо. — Вы ухаживали за ней как родная сестра. После всего, что было. Такое не часто увидишь. Быть может, спасая ее, вы сделали ей хуже?

— Этого вы не должны принимать во внимание. Это моя обязанность. И потом, я последний человек, кто стал бы ее осуждать. А то, что она причинила мне горе, то… — Она указала на дом. — Ему она причинила горе в сто тысяч раз большее. Мы не должны жить дальше. Гарольд лежит у себя в комнате и плачет. Для него это ужасно. Яна нет. Она его убила. И Гарольд думает, что он является причиной. Теперь он будет долго приходить в себя. У меня будет тяжелый период.

— Вы, наверное, очень любите своего мужа? — спросил инспектор.

— Больше жизни, — ответила Лючия.