Я разукрашу твое личико, детка

Вдова, – начинаю я рассказывать, – смылась. Я хотел с ней побеседовать и решил заглянуть сюда. Только подошел к аллее, вижу, катит ваша машина. Тут я спрятался за изгородь. Гляжу, из машины выходят Каучу и блондиночка. Потом Каучу уехал, а вдовушка скрылась в доме. Она, видно, юркнула в черный ход, и поминай как звали. Сработано все было чисто.

– А потом ты надумал пошуровать на вилле? – спрашивает Каучу.

– Да нет, – говорю. – Просто в доме никого не было, и мне захотелось взглянуть на новую мебель. Ведь я собираюсь обставить свою квартиру в стиле модерн.

– О твоей квартире государство позаботится, – хмыкнул Каучу.

Тем временем Трам стал шарить по комнате. Если он вздумает открыть шкаф, я пропал. Он осмотрел кресла, заглянул под кровать, раздвинул занавеси.

– Что же ты все-таки искал? – спрашивает Трам.

– Сам не знаю. Когда ищешь, чего-нибудь да найдешь.

– Мы утром итак все перерыли, – говорит Каучу. – Все уголки обшарили.

Трам в сердцах пнул ногой ворох белья на ковре.

– Пошли, – сказал он.

– Куда? – спрашиваю.

– В Центральное управление, – отвечает Трам. – Ты арестован по обвинению в нарушении неприкосновенности жилища. Посиди, милейший, в холодке. Не то снова повезешь в своей машине покойничков на прогулку.

И мы потопали. Проходя мимо живой изгороди, за которой прятался Грэг, я стал насвистывать одну модную песенку. Теперь Грэг знает, что ему делать.

Наконец мы подъехали к Централке. Трам повел меня прямо в свой кабинет, и Каучу потрусил за нами, словно верная собачонка.

– А теперь давай побеседуем, – сказал Трам, когда мы уселись поудобнее. – И выкинь из головы, что ты опять сумеешь удрать.

– Не беспокойся, – отвечаю. – Мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться. Ну, спрашивай!

Трам вынул мою пачку сигарет и бросил ее на стол. Я взял ее и открыл.

– Пустая, – говорю.

– Знаю, – отвечает Трам. – Пустая и клочок обертки оторван. Вот он. Что ты об этом скажешь?

Он вынул из ящика клочок бумаги и положил его на стол. Я улыбнулся.

– Допер, – говорю. – Я так и думал.

– Не у одного тебя черепушка работает. Не нужно большого ума, чтобы понять: раз ты измерил слой пепла, значит, сигарета еще дымилась. А раз она дымилась, то сунуть ее в руку покойничку могла одна вдова. Остается выяснить, зачем вдовушке понадобился этот трюк. Ты сам что-нибудь знаешь?

– Ровным счетом ничего. Пока вся эта история – темный лес. Есть у тебя хоть какие-нибудь догадки?

– Целых сто и ни одной вполне убедительной, – говорит Трам. – А пока я хотел бы узнать от тебя кое-что о толстяке Доменико.

– Кто такой? – спрашиваю.

– Тот самый тип, которого ты возил на прогулку в машине. – Впервые слышу, что его звали Доменико.

– Значит, ты его хлопнул, даже не познакомившись, – удивился Трам.

– Никого я не хлопнул, – говорю и рассказываю, как было дело. Только я умолк, как Трам и Каучу загоготали, словно им пятки щекочут.

– Тебе бы надо писать комические пьески для телевидения, – говорит Каучу. – Фантазия у тебя здорово работает, да только здесь твой талант зря пропадает.

Я похвал плечами.

– Можете гоготать сколько вам влезет. А только все так и было.

– Выходит, ты продырявил ему спину, желая посмотреть, что у него внутри? – спрашивает Каучу.

– Дырку в спине ему не я проделал, – говорю, – а тот, кто прятался под задним сиденьем моей машины.

– Толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро. Ты что, и этого не знал? – спрашивает Трам.

При имени Блю Катарро я насторожился.

«Черт побери! – говорю я себе. – Кое-что начинает проясняться. Блю Катарро – владелец ночного клуба „Морено“. А вдова с фиолетовыми глазами, по ее словам, именно там провела ночь в то самое время, когда ее муженек отправился к праотцам.

Ну а что за тип Блю Катарро; все знают. И полиция тоже знает. В архиве на него имеется солидное досье, но полиции так и не удалось найти свидетелей. Начал он свою карьеру с того, что ограбил автобус туристов и многих из них укокошил, затем изрезал на куски президента одного страхового общества, причем в присутствии всего наблюдательного совета. Но и тут он выкрутился, доказав, что произошла ошибка. Лишь один единственный раз его поймали на месте преступления, упекли в тюрьму и даже судили. Он пощекотал кинжалом владельца обувного магазина. Корреспондент газеты «Курьерский вестник» сфотографировал Блю в тот самый миг, когда он сжимал в руке кинжал, вонзившийся в спину жертвы.