Я рисую ангелов

Он бросил взгляд на диван, где сидела Теодора. Мун пригласил ее на обед и уговорил задержаться в галерее на время встречи. Она сопротивлялась, но в итоге сдалась под напором мужа. Для рабочего дня миссис Мун-Барт выбрала чудесный брючный костюм бежевого цвета, темно-синий топ, подвеску из белого золота с сапфиром. Волосы уложены крупными локонами, не стеснены прической, спускаются до талии. Их иссиня-черные кончики чудесно контрастировали с кожей дивана и нежной тканью брюк. Тео что-то печатала на клавиатуре ноутбука, слегка сжав губы и сощурив подведенные черным глаза. Красилась она неярко, но даже легкая тень проявляла ее лицо, подчеркивая его и без того совершенные черты. Почувствовав, что муж не сводит с нее глаз, Тео отвлеклась от работы и улыбнулась. Она не выглядела так, как любая другая женщина должна выглядеть на ее месте. Но ему даже нравилась эта сдержанность и холодность. В постели она не была ни сдержанной, ни холодной, она превращалась в разъяренную львицу, и при мысли об этом художник почувствовал, что волнение трансформируется в возбуждение, и еще пара минут — и он закроет мастерскую, и овладеет женой прямо на этом диване. Сообщить ей о своем намерении Мун не успел. Дверь отворилась, и на пороге показался покупатель. Художник обернулся.

В последние десять лет он видел это лицо с завидной долей постоянства. О миллиардере Патрике Хофманне писали все, кому не лень. Американский бизнесмен, он начинал как парфюмер, создал один из знаменитейших парфюмерных домов в мире, о котором говорили исключительно «очень дорого для тех, у кого действительно есть вкус», а потом переключился в фарму. Про его Hofmann Pharmaceutical Industries не говорил только ленивый. Мун мысленно отметил, что нужно сказать Кристианне «спасибо». Бог знает, как она вышла на такого покупателя. И как убедила его перемахнуть океан ради картины.

— Мистер Хофманн, — поздоровался Сэм, расплываясь в почти что искренней улыбке.

Миллиардер закрыл за собой дверь, сложил черный зонт (на улице шел дождь), поправил и без того идеально уложенные светлые волосы, и посмотрел на художника с открытой улыбкой. Обманчиво открытой улыбкой — Муна прострелил ледяной взгляд серо-голубых глаз. Атмосфера в помещении изменилась настолько, что художнику захотелось обернуться и посмотреть на жену.

— Ваша бывшая помощница показала мне некачественные фото вашей первоклассной картины, и я решил, раз уж дела привели меня в Тревеберг, стоит познакомиться с вами. Рад встрече, мистер Мун, мисс…

— Позвольте представить вам мою жену, — прервал Сэм. — Миссис Мун-Барт.

— Мы знакомы, Сэм.

Мун вздрогнул и все-таки обернулся. Теодора стояла в шаге от него. На ее лице играла странная улыбка. Художник взял себя в руки быстрее, чем кто-либо мог заметить его замешательство. Он безучастно отметил, каким спокойным и уверенным жестом Хофманн приблизился к ней, старомодно поцеловал ей руку и улыбнулся.

Широким жестом художник предложил всем сесть за круглый белоснежный стол, тронул колокольчик (Магдалина материализовалась в помещении, спросила всех о предпочтениях в напитках и ушла их готовить, не забыв покрасоваться перед Хофманном, который одарил ее приветливой улыбкой), а сам отошел к картине, которая стояла на демонстрационном мольберте, покрытая тканью.

Мистер Хофманн держался просто и независимо. Странно, что с ним нет его верного прихвостня, этого адвоката Брэндона Нильса, или кого-то другого из охраны. Скорее всего, вся бригада стоит на улице и ждет своего вожака. Как же иначе. Когда ты достиг такого положения, как Патрик Хофманн, ты не имеешь возможности просто заехать за картиной. Твой день расписан, твоя жизнь предопределена и подчинена работе. Хофманну исполнилось тридцать шесть. Он стал участником сразу двух списков Forbes. В двадцать пять он заработал свой первый миллион и получил заветную строчку в списке «миллионеры до тридцати», а к тридцати пяти стал миллиардером и вошел в десятку самых богатых людей планеты. Он превосходно выглядел, переспал со всем модельным миром США и Европы, тяжело работал, неприлично много зарабатывал, а о вечеринках у него во Флориде ходили легенды. Высокий блондин с прозрачными холодными и цепкими глазами, он всего добился сам.

Если бы Сэм был журналистом, он бы убил за возможность взять у Патрика интервью. Но Сэм был художником. И этот мужчина, завидный холостяк, собирался купить у него портрет Тео. Портрет его жены. Зачем он ему, черт возьми!

Магдалина принесла напитки, закуски и испарилась. Хофманн откинулся на спинку стула.

— Миссис Мун-Барт, — протянул он.

— Зачем тебе мой портрет?

Мысленно Мун поблагодарил жену за этот вопрос. Он бы не рискнул спросить из-за страха потерять сделку.

— Я не знал, что это твой портрет, — Патрик подчеркнул слово «твой». — Одна леди рассказала про тайную картину самого известного в Европе художника, и я решил, что если кто и должен ее приобрести, так это я. Она описала картину: очень красивая, холодная и опасная женщина с синими глазами, — показала фото, и я решил, что тут не о чем думать.