Я рисую ангелов

Дерек толкнул к ней папку. Дрожащей рукой Сара подписала документы на каждой странице. Мистер Смол следил за ней внимательным, учтивым взглядом. Сара в очередной раз подумала о том, как красив и далек этот мужчина. Забрав свой экземпляр документов, она опустошенно замерла, еще не веря в то, что произошло. Они говорили с Акселем об этом дне. Мальчик уверял, что ей не обязательно брать на себя такую ответственность, что ему осталось всего пять лет, и он справится, а потом уедет. И все же он был благодарен. В его темно-синих удивительного оттенка глазах Сара видела эту благодарность.

— Поздравляю, — проверив бумаги, проговорил директор. — Вы всегда были единственной, с кем он говорил. Теперь вы единственная, кому он доверяет. Счастья вам и вашей семье.

Осень 1984 года

Треверберг

Аксель пил крепкий черный чай и смотрел в окно. Сара тоже смотрела окно. То, что он сказал несколько минут назад, не укладывалось в ее голове, и это непонимание и обида выливались жгучими слезами, которые женщина даже не пыталась скрыть. Она чувствовала себя так, будто ее душу вынули из тела, хорошенько измарали в ближайшей луже и бросили обратно, как ненужную ветошь. Саре было невыносимо смотреть на юношу, который так неожиданно повзрослел и так резко начал принимать решения. А еще вчера она с наслаждением рассматривала выточенные самим богом черты его молодого лица, заглядывала в темно-синие глаза, в которых до сих пор светилась благодарность. Его не тяготила жизнь в детском доме, но собственная комната и постоянная «мама» стали приятным сюрпризом.

— Армия, — в сотый раз повторила Сара, будто пробуя это слово на вкус. — Зачем тебе армия в шестнадцать лет? И как ты вообще смог обмануть всех и получить эту чертову бумажку?

Юноша неопределенно пожал плечами.

— В Треверберге призыв с шестнадцати лет, и ты это прекрасно знаешь. Я получил базовое образование, а на колледж и университет у нас нет денег, — спокойным, выверенным тоном проговорил юноша. — Армия даст эти деньги. Я буду высылать тебе их, ты сможешь купить новый дом. А, когда вернусь, поступлю в университет.

Она отмахнулась от него и снова отвернулась к окну. Конечно, Сара понимала, что такой человек, как Аксель, не будет сидеть спокойно дома, прилежно учиться и строить скучную карьеру. Он мог бы стать ученым. Его успехами в точных науках восхищались все преподаватели, пророча ему великолепное будущее. Но Аксель не верил, что мальчику из детского дома кто-то позволит получить заветное городское место на потоке, и полностью отдавал себе отчет в том, что нужны свободные деньги на тот случай, если учебу придется оплачивать. Она знала, что взяла в свою семью не самого обычного и не самого послушного подростка, но и представить не могла, что он так быстро покинет ее. Что он выберет такой опасный путь.

Темно-синие глаза юноши остановились на ее лице. В них горело искреннее сочувствие пополам с решимостью довести начатое до конца.

— Когда ты вернешься?

— Контакт на пять лет. Я буду писать тебе каждый месяц. И уже через полгода приеду в отпуск. Ты и не заметишь!

Сара отвернулась и смахнула с щеки очередную слезинку. Солнце вызолотило ее русые волосы, собранные в косу, ореховые глаза стали почти зелеными от слез. Она чувствовала себя ровно так же, как в день, когда узнала, что ее ребенок мертв. Что муж мертв. Что она наполовину мертва. С Акселем она была целой, живой. А без него боялась, что забудет, как дышать.

— Ты не передумаешь?

— Нет. — Он покачал головой, сделал еще глоток чая. Посмотрел на нее и улыбнулся. — Все будет хорошо.

* * *

Сборы были короткими и неловкими. Аксель не мог взять с собой вещи, которые приносила Сара, Саре не удавалось принести ничего из того, что действительно требовалось. Она плакала, но из последних сил старалась сдержать слезы. Аксель молчал. Ей страшно было осознавать, что их маленькая семейная жизнь подошла к концу. Три года назад она вошла в кабинет Дерека Смола и подписала документы на оформление опеки. Два года назад она сдала все экзамены, прошла все проверки и усыновила Акселя. Полгода назад он выиграл городские олимпиады по физике, химии и математике. А сегодня он уезжает для того, чтобы воевать на чужой войне. В Треверберге не существовало обязательной воинской повинности, и Сара даже в страшном сне не могла представить, что ее сын выберет этот непростой, опасный, убийственный путь. Она поощряла его увлечения боевыми искусствами, ей нравилось, что он разбирается в оружии и может часами пропадать в технической библиотеке за изучением чертежей стрелкового оружия. Казалось, это нормально для подростка. А вышло вот так.

Он улыбался и шутил, уверяя ее, что все будет хорошо. Но Сара, чувствуя себя полной дурой в своем ситцевом платье под цвет его глаз, не могла поверить, что ее маленькое счастье закончилось так нелепо. Она не понимала, что если в эти минуты из них двоих кто-то и был подростком, то только она.