Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком

По мере развития нашей дружбы она время от времени рассказывала некоторые случаи из своего горького опыта рабыни. Хотя ею двигала естественная жажда человеческого сочувствия, она проходила через крещение страданием, пересказывая мне испытания в частных конфиденциальных беседах. Бремя воспоминаний отягощало ее дух – от природы добродетельный и утонченный. Я неоднократно уговаривала ее согласиться на публикацию этого повествования, ибо мне казалось, оно побудит людей к более упорной работе ради освобождения из рабства миллионов, по-прежнему остающихся в этом сокрушительном для души положении, которое было столь нестерпимым для нее. Но чувствительный дух сторонился публичности. Она говорила: «Вы знаете, женщине намного легче нашептать о жестоких несправедливостях на ухо дорогой подруге, чем записать рассказ о них и дать прочесть всему миру». Даже разговаривая со мной, она так рыдала и переживала такие душевные мучения, что ее история казалась мне слишком сакральной, чтобы выманивать из нее подробности любознательными вопросами. Я предоставила ей рассказывать столько, сколько она решала сама. И все же я твердила, что это ее долг – опубликовать воспоминания ради того блага, которое они могут принести; и наконец она взялась за эту задачу.

Бремя воспоминаний отягощало ее дух – от природы добродетельный и утонченный.

Пробыв рабыней столь большую часть жизни, она не получила полного образования; ей приходится зарабатывать на жизнь собственным трудом, и она неустанно трудится, чтобы обеспечить образование детям. Несколько раз она была вынуждена оставлять места службы, скрываясь от «охотников за головами» нашей страны; но она боролась со всеми препятствиями и преодолела их. Окончив же труды дневные, тайно и осторожно, при полуночном светильнике вела правдивую летопись своей полной событий жизни.

Сей «имперский штат»[48] – не лучшее убежище для угнетенных, но здесь, благодаря усилиям великодушного друга, после преодоления тревог, смятения и отчаяния, была наконец обеспечена свобода Линды и ее детей. Она благодарила за этот дар, однако мысль о том, что ее купили, всегда тяготила душу, которая не могла признать себя рабыней. Вскоре после того, как это свершилось, она писала нам: «Благодарю вас за добрые выражения в связи с обретением мною свободы; но свобода, которая была у меня до выплаты денег, была дороже. Ту свободу даровал Бог; но человек положил образ Божий на весы и уравнял его с ничтожной суммой в три сотни долларов. Я служила за свободу столь же верно, как Иаков служил за Рахиль. Под конец он обладал большой собственностью; но меня лишили победы, я была принуждена сложить с себя венец, чтобы избавиться от тирана».

Ее история, составленная ею самой, не может не заинтересовать читателя. Это печальная иллюстрация состояния нашей страны, которая похваляется цивилизованностью, при этом вводя законы и обычаи, которые делают события настоящего невероятнее любых вымыслов прошлого.

Эми Пост

Рочестер, Нью-Йорк, 30 октября 1859 года

Следующее свидетельство составлено мужчиной, который ныне является респектабельным цветным гражданином Бостона.

L.M.C.

Повествование сие содержит случаи столь необыкновенные, что, несомненно, многие люди, которым оно попадется на глаза, будут готовы уверовать, будто оно расписано столь яркими красками, дабы служить некой особой цели. Но, как бы ни расценили его недоверчивые, я знаю, оно полно живой правды. Я был хорошо знаком с написавшей его женщиной с самого детства. Обстоятельства, пересказанные в истории, прекрасно мне известны. Я знал о том, как с нею обращался хозяин; знал о тюремном заключении ее детей, об их продаже и освобождении; о семилетнем пребывании в тайном убежище и о последующем побеге на Север. Я ныне являюсь жителем Бостона и живым свидетелем истинности сего интересного повествования.

Джордж М. Лоутер