Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком

В детстве я знавала одну ценную рабыню по имени Черити и любила ее, как и все дети. Ее молодая хозяйка вышла замуж и забрала Черити в Луизиану. Ее маленького сына Джеймса продали доброму хозяину. Но тот запутался в долгах, и Джеймса продали снова, на сей раз богатому рабовладельцу, известному своей жестокостью. У этого человека Джеймс рос до совершеннолетия, обращались с ним как с собакой. После жестокой порки, чтобы спастись от дальнейших встреч с плетью, которыми ему грозили, он убежал в лес. Юноша был в самом жалком состоянии – с кровоточащей от ударов кожей, полуголый, полумертвый от голода, без средств для покупки хотя бы хлебной корки.

Через несколько недель после побега его поймали, связали и привезли обратно на плантацию. Хозяин счел заключение в тюрьме на хлебе и воде после сотен ударов плетьми слишком мягким наказанием для преступления бедного невольника. Посему велел надсмотрщику пороть раба, пока рука не устанет, а потом бросить между валами хлопкоочистительной машины, и пусть он лежит там столько же, сколько пробыл в лесу. Несчастного иссекли кнутом с ног до головы, потом обдали крепким рассолом, чтобы плоть не отмерла и быстрее исцелялась. Затем сунули в хлопкоочистительную машину, валы которой были приближены друг к другу настолько, что позволяли лишь поворачиваться набок, когда он не мог лежать на спине. Каждое утро присылали раба с куском хлеба и чашкой воды, которые тот ставил у машины так, чтобы бедняга мог дотянуться. Этому рабу под страхом сурового наказания запретили говорить с осужденным.

Миновали четыре дня, раб продолжал приносить хлеб и воду. На второе же утро он обнаружил, что хлеб исчез, а вода осталась нетронутой. Когда осужденный пробыл в хлопкоочистительной машине четыре дня и пять ночей, раб сообщил хозяину, что воду тот не пил четыре дня подряд, и эта ужасная вонь, которую заметили все, исходит из хлопкового дома. Послали надсмотрщика, чтобы тот разобрался. Когда машину развинтили, в ней было найдено мертвое тело, полусъеденное крысами и червями. Вероятно, крысы, что пожирали хлеб заключенного, глодали и плоть, пока жизнь не покинула его. Бедная Черити! Мы с бабушкой часто гадали, как ее любящее сердце перенесет это известие, если она вообще когда-либо узнает об убийстве сына. Мы были знакомы с ее мужем и знали, что Джеймс был похож на него мужественностью и умом. Именно из-за этих качеств оказалось так трудно быть рабом на плантации. Его положили в ящик из нестроганых досок и похоронили с меньшим сочувствием, чем было бы проявлено и к старому дворовому псу. Никто не задавал вопросов. Джеймс был рабом, и все полагали, что хозяин имеет право делать со своей собственностью все, что пожелает. И что ему было за дело до ценности какого-то там раба? У него таких сотни.

Окончив дневные труды, они должны были поторапливаться съесть свои жалкие порции пищи и быть готовыми погасить факелы из смолистых веток до девяти вечера, в каковой час надсмотрщик обходил земли. Он входил в каждую хижину, проверяя, легли ли мужья и жены в постели вместе, дабы мужчины от переутомления не засыпали в углу у печи и не оставались там до тех пор, пока утренний рожок не призовет их к дневным трудам. Женщины не считались ценностью, если только не пополняли неустанно рабское стадо владельца. Их ставили наравне с животными. Тот же хозяин убил выстрелом в голову женщину, которая совершила побег и была возвращена. Никто не призвал его к ответу. Если раб сопротивлялся порке, на него спускали псов, чтобы те рвали его. Хозяин, который все это делал, был человеком в высшей степени образованным и в обществе вел себя как истинный джентльмен. Еще он похвалялся родовым именем и христианской набожностью, хотя в действительности у Сатаны никогда не было более верного последователя.

Еще он похвалялся родовым именем и христианской набожностью, хотя в действительности у Сатаны никогда не было более верного последователя.

Я могла бы рассказать о других, столь же жестоких, как те, которых описала. Они не исключение из общего правила. Я не говорю, что гуманных рабовладельцев не существует. Такие отдельные личности действительно есть, невзирая на ожесточающее влияние окружения. Но они «подобны ангельским визитам – и столь же редки»[15].