Я - РОСС!

Вокруг гремело и хлопало, свистели стрелы, кричали люди и лязгало железо. Я заскочил в крайнюю башню — ту из которой недавно наблюдал, и практически подхватил из рук раненого бойца длинный лук. Стрелок из меня ещё тот, думал позабыл всё, но, как оказалось, руки помнят, и добив остатки колчана, я всё же кого-то подстрелил.

Но даже несмотря на мой личный вклад, чухонцы добежали до стены, установили лестницы и уверенно полезли наверх. В них кидали камни, скатывали заранее приготовленные бревна, обливали смолой и кипятком. Они же, пока лезли, отвечать не могли, но добравшись до верха, с ходу кидались в бой.

Отбросив ставший ненужным лук, я подхватил катану, снял со спины круглый щит, и присоединился к драке.

Даже не так, к ДРАКЕ! Наверное, каждый мальчишка знает что страшно бывает только первые пару секунд, ровно до того момента пока не прилетит кулак, а в данном случае что-нибудь острое от противника. Вот и я, пока примеривался с какого конца заходить на стену, не понятно откуда на меня свалился чубатый чухонец. Грязный, здоровый что боров, он с ходу двинул мне в рыло, и доставая из-за пояса короткий меч-свинорез, мерзко ухмыльнулся. Естественно, ждать когда мне чего-нибудь отчекрыжат, я не стал, и воспользовавшись катаной — снёс ему его чубатую башку. Ну а дальше уже как-то само собой поехало, я рубил — меня рубили, я колол — меня кололи, я бил — меня били. Привыкший к одиночным схваткам с нежитью, я совершенно не отдавал себе отчёта о происходящем вокруг. Заканчивался один противник, тут же появлялся другой, за ним третий и так далее. Размахивая катаной направо и налево, я если и видел чего, то только на расстоянии нескольких метров. А в это время чухонцы уже всей своей толпой подобрались к стенам, и кто по лестницам, кто по веревкам, лезли наверх, на наши оборонительные позиции. Лучники их уже не стреляли, катапульты тоже заткнулись, и когда мне всё же удалось осмотреться, оптимизма мне это не прибавило.

Перескакивая через усыпанный телами проход, я держал сразу несколько метров стены, а рядом, по обе стороны от меня, рубились приведённые из города «голодранцы». Тощие, в смешно подогнанных доспехах, по сравнению с окормленными чухонцами, они проигрывали им во всём, кроме ярости. Когда удавалось, и я мог их видеть, видеть с каким остервенением бьются эти люди, меня невольно охватывала гордость. Гордость за них, за себя, за методично снимающего головы Ивана, и даже за тех баб с вилами, что зажали в углу очередного «прорвавшегося» противника. Не знаю как у них тут с самоопределением, но я всеми подкорками ощущал, что в унисон с нашими сердцами, бьётся самый настоящий русский дух. Дух ярости, неистовства и торжества справедливости. Да, меня могли убить как обычного ратника, но в этот момент я был счастлив. Счастлив тем что оказался среди этих людей, пусть и называющих себя по-другому. Ну а впрочем — рус, росс — какая разница? Главное не в том, как ты зовешь себя, главное что ты чувствуешь. И чувствовали мы сейчас одно и то же. К нам пришли с мечом — от меча и погибнут. В этом весь смысл. — Делай добро, насаждай справедливость.

Но сейчас я понимал, ни о какой справедливости не может быть и речи. Трясутся от натуги лестницы, трещат веревки, и повсюду лезут чухонцы. — Они на стенах, они внизу, они в башнях, они в самой крепости. Горстки оставшихся защитников ещё бьются, но жить им остаётся считанные минуты. И нет, я не мстительный, но глядя как падает пронзённый мечом врага русский воин, я запрыгнул на кучу порубленных тел, и не прячась, во весь голос, как мог, поклялся перед небом, что придёт время, и я отомщу, отомщу всем тем, кто пришёл в мой дом, в мою крепость. Кто убивает моих людей и меня самого. И нет, я не хотел никого напугать или впечатлить, — выкрикивая слова своей клятвы, я действовал по велению сердца, и того самого русского духа, воспрянувшего в моей душе после векового сна.

Я ещё не закончил, как вокруг потемнело, а с неба посыпался серый пепел. Клятва была принята.

А дальше произошло совсем уж невероятное. — Шум боя резко стих, и наступила «звенящая» тишина. Секунда, другая… И вот уже поднимается первый из мёртвых. А за ним ещё и ещё.

Всё закончилось быстро. Уйти успели лишь те кто был снаружи и на стенах. Участь остальных была страшной. Возмездие не заставило себя ждать, и прежде чем умереть вновь, наши мёртвые собрали богатую жатву.