Я рожден(а) для этого

– Почему же, вы лгали. Лгали все это время. Замалчивали правду о Блисс и Джоуэне. – Дэйв улыбается и переводит взгляд на меня. – Даже Джимми долгое время лгал аудитории о том, кто он есть…

Дальше все происходит очень быстро. Листер резко вскакивает, хватает Дэйва за ворот и дергает вверх. Свободная рука сжимается в кулак. Сесили бежит к нам, крича, чтобы он остановился. Роуэн тоже поднимается, извергая ругательства: «Да как ты смеешь, мать твою?!» Я, в свою очередь, глубже забиваюсь в кресло в надежде, что оно сейчас меня поглотит и перенесет в другое измерение, где ничего этого не происходит.

А Дэйв тем временем довольно смеется и только повторяет:

– Вот это – честный ответ.

АНГЕЛ РАХИМИ

Слава богу, что именно этот день стал поворотным в истории джоуэновского фандома, иначе у меня вряд ли бы остались о нем хорошие воспоминания. А так я на седьмом небе от счастья – ведь как можно быть несчастной, зная, что Джимми и Роуэн любят друг друга?

На этот день у нас не было других планов, кроме встречи с фандомом в пабе «Везерспун» на Лестер-сквер. Мак болтался без дела и заговаривал с Джульеттой при каждой возможности. Не замолкал ни на минуту, пока мы пытались пересмотреть вчерашнюю церемонию награждения. И когда мы включили старые видео «Ковчега» на ютьюбе, тоже не затыкался.

Но нет, я не позволю ему испортить мне настроение. Какое мне дело до Макульетты, когда на повестке дня Джоуэн? Я только прошу Бога даровать мне побольше терпения – потому что всякий раз, стоит Маку открыть рот, я мечтаю затолкать туда мешок ваты.

Я не стала рассказывать маме, где именно пройдет встреча фандома. Узнай она, что мы собираемся в паб, криками дело бы не ограничилось. Но мне уже восемнадцать, и я вправе сама выбирать, куда и с кем идти. Через месяц я уеду в университет и начну жить собственной жизнью.

Мама все еще относится ко мне как к ребенку. Большинство взрослых видят в подростках запутавшихся детей, за которыми нужен глаз да глаз. А про себя думают, что они этакие столпы истинного знания и жизненного опыта, ведь только им ведомо, как правильно поступать.

Но лично я считаю, что в этом мире все слабо представляют, что происходит – и что с этим делать.

•

Джульетта вот уже двадцать минут пытается решить, что надеть на встречу. Я ее понимаю. К счастью, я все распланировала заранее и привезла с собой несколько нарядов – иначе тоже сейчас с воем металась бы по комнате, расшвыривая одежду и бросая грозные взгляды на шкаф.

– Так, это же будет не вечеринка? – спрашивает Джульетта.

– Нет, но мы пойдем в «Везерспун».

– «Везерспун» сложно назвать модным местом.

– Тоже верно.

– Но и платье там будет не в тему?

– Не-а. Думаю, подойдет что-нибудь простое, повседневное, но элегантное.

Сама я надела мамины черные джинсы и свободную кофту в полоску. Мне кажется, такой наряд вполне подходит для общения с крутыми людьми. А люди из ковчеговского фандома определенно относятся к числу тех, кого я хочу впечатлить.

– Мак тоже идет с нами? – как бы между делом спрашиваю я.

Джульетта на секунду отрывается от разорения гардероба: в одной руке у нее черно-белая юбка, в другой – шорты с высокой талией.

– Да, конечно. А что?

Я пожимаю плечами.

– Ну не знаю. Сдается мне, не такой уж он фанат «Ковчега».

Это правда. Вчера во время выступления мы с Джульеттой еле сдерживались, чтобы не визжать слишком громко – и не повторять каждую секунду: «Как же я их люблю!» А Мак просто сидел и смотрел. Молча.

Нет, я, конечно, не намекаю, будто он соврал об увлечении «Ковчегом» только для того, чтобы поближе познакомиться с Джульеттой, но если честно…

Если честно, именно так я и думаю.

– А еще он нудный, – продолжаю я.

Джульетта фыркает, словно я сказала что-то смешное. Потом понимает, что я не шучу.

– Эй, погоди! Ты о чем?

– Просто… Он же каждый разговор сводит к себе.

Теперь Джульетта хмурится. Кажется, ей не нравится, к чему я веду.

– Наверное, он нервничает. – Она встряхивает волосами, принимает эффектную позу и выразительно поднимает брови: – Сама подумай, кто бы не нервничал в обществе ослепительной Джульетты Шварц?

Она выпячивает грудь и вертится, словно на съемке для модного журнала, а я прыскаю со смеху.

– К тому же он… – продолжает Джульетта, когда я успокаиваюсь. – Ну, не знаю. Все-таки он не девочка-фанатка. Ему простительно быть не таким странным, как мы.

По мне, так он очень странный – правда, в том смысле, в каком бывают странными главные герои инди-фильмов. Думаю, Джульетта поэтому сочла его привлекательным. В нашем обществе к фанатам старых рок-групп относятся с бо́льшим пониманием, чем к фанаткам современных бойз-бендов.

Молчание затягивается, и я решаю сменить тему:

– Поверить не могу, что ты притащила с собой столько барахла! Выглядит так, будто ты планируешь задержаться у бабушки месяца на четыре.

Джульетта застывает и поворачивается ко мне со странным выражением лица, словно собирается сказать что-то важное. Но вместо этого она только хихикает:

– Сама знаю!

•