Я рожден(а) для этого

– «Ковчег» всегда был чем-то особенным. Сначала – оглушительный успех на ютьюбе. Потом – верхние строчки чартов. Ваша группа – яркий пример того, что современный шоу-бизнес жаждет разнообразия. – Поясняя свои слова, он показывает на Роуэна: – Потомок иммигрантов из Нигерии сейчас находится в зените славы. – Переводит взгляд на Листера: – Сын матери-одиночки из рабочей семьи становится миллионером, хотя ему нет еще и восемнадцати. И наконец, – смотрит на меня, – парень-трансгендер индийско-итальянского происхождения доказывает всему миру, что трансгендерность – лишь малая часть того, кто ты есть.

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. Трансгендерность – довольно-таки большая часть моей жизни, спасибо, что заметили, но у нас вообще-то интервью о музыке, при чем тут она? Молодые интервьюеры обычно болтают о песнях и фанатах, но маститые, вроде Дэйва, из кожи вон лезут, чтобы присовокупить к нашим именам как можно больше прилагательных.

– Позади тур по Европе. «Мы начинали с низов, а теперь на вершине»[9], так? И как вам здесь? – спрашивает он.

Листер, неоднократно распрощавшийся с содержимым желудка, благодаря стилистам снова выглядит как бог и с жаром толкает давно заученную речь о том, Как Нам Повезло Достичь Таких Высот и Как Мы Любим Наших Фанатов.

Интервьюер слушает его, кивает, будто китайский болванчик, а потом говорит:

– Знаю, вы и сами в курсе, какие вы везунчики. Вы выиграли несколько престижнейших музыкальных премий – британских и европейских. Два ваших альбома стали золотыми. А билеты на концерты европейского тура разлетелись в первый же день.

Дэйв подается вперед и ставит локти на стол, отчего возникает ощущение, будто он – генеральный директор компании, а мы – напортачившие стажеры, которых держат только из милости.

– Но меня интересует настоящий «Ковчег». Я хочу услышать о ваших взлетах, – он машет рукой в потолок, чтобы лучше донести свою мысль, – и падениях, – демонстративно указывает на пол. – Хочу понять, что у вас в сердце и на уме. Хочу, чтобы вы рассказали, что на самом деле значит быть знаменитым бойз-бендом.

Мы молчим, но его это не обескураживает.

– Почему бы не начать с самого начала? – продолжает он. – Я, конечно, читал «Википедию», но мне интересно услышать эту историю от вас. Как вы познакомились?

Я жду, что кто-нибудь возьмет слово, но мысли Роуэна по-прежнему заняты новым контрактом, а Листер и вовсе выглядит так, будто не понял вопроса. Поэтому я одаряю Дэйва широкой улыбкой и рассказываю, как мы с Роуэном познакомились в начальной школе, а в тринадцать лет решили создать группу. Однако нам еще нужен был ударник, и мы уговорили Листера, хотя он не горел желанием тусоваться с двумя музыкальными задротами. К несчастью для него, больше никто из нашего окружения не знал, с какой стороны подходить к барабанной установке.

– Наверное, теперь вам кажется, что все это случилось в прошлой жизни, – вклинивается Дэйв. – Три школьника сколачивают музыкальную группу.

Я хмурюсь, не зная, как на это реагировать, но Дэйв поднимает ладони и говорит:

– Прости, я тебя перебил. Продолжай.

Тогда же, в тринадцать, мы начали загружать свои песни на ютьюб. Год и двести тысяч просмотров спустя на нас вышла Сесили Уиллс из «Сандер Менеджмент». Она повела нас прямиком к «Форт Рекордс» – вот, собственно, и все.

– Ах, сила интернета! – восклицает Дэйв, когда я замолкаю. Его слова звучат как-то зловеще, хотя, возможно, мне только кажется.

Мы еще немного беседуем о создании «Ковчега». Говорю один я, что слегка непривычно, но Листер продолжает беспокойно ерзать – кажется, ему по-прежнему нехорошо, – а Роуэн, погруженный в свои мысли, предпочитает отмалчиваться.

– А теперь, если позволите, я хотел бы поговорить о ваших фанатах. В особенности о тех, что в интернете.

Ну, приехали.

– У «Ковчега» в сети сформировалось крепкое фанатское сообщество. Возможно, одно из крупнейших в мире. Люди следят за каждым вашим движением, анализируют каждое слово и, возможно, в каком-то смысле вторгаются в ваше личное пространство.

Дэйв делает паузу, я киваю, и он продолжает:

– В частности, фанаты «Ковчега» известны своей любовью к различным безумным теориям и склонностью видеть тайный смысл там, где его нет. – Он откидывается на спинку стула. – Что вы думаете по этому поводу?

Мы молчим. Сесили неотрывно наблюдает за нами из другого конца зала.