Я рожден(а) для этого

– Но в мире есть и много хорошего. – Я выразительно смотрю на Джульетту, и она смотрит на меня в ответ.

– А то!

– Начнем завтра с чистого листа?

– Зачем? – пожимает плечами Джульетта. – Все, что случилось, было важным этапом в нашей дружбе.

– Согласна, – улыбаюсь я.

В эту секунду телефон у меня в руке оживает.

– Это Джимми!

Джимми Кага-Риччи @jimmykagaricci

Листер пришел в себя после операции на ноге, ему гораздо лучше.

Спасибо тебе за все.

Следом приходит фото. Подключенный к капельнице Листер лежит на больничной кровати, нога в гипсе (такого огромного я в жизни не видела!) висит на вытяжке. Роуэн сидит рядом, подняв вверх большой палец, Джимми – с другой стороны, посылает нам знак мира.

– Прелесть какая, – смеется Джульетта.

– Давайте тоже пошлем им фото!

– Почему бы и нет?

Я включаю камеру на телефоне и делаю селфи нас троих. Я повторяю знак мира, Джульетта показывает большой палец, передразнивая Роуэна, а Блисс просто улыбается.

Снято! Отправляю фото Джимми.

Ангел @jimmysangels

Передай ему, пусть поправляется!!

И тебе спасибо за все

Целуем

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

Ангел @jimmysangels

Передай ему, пусть поправляется!!

И тебе спасибо за все

Целуем

Я смотрю на фото и чувствую, как на сердце становится тепло. Они выглядят такими счастливыми! На Ангел до сих пор бабушкин шарф с цветочками. Джульетта положила руку ей на плечо. И я не помню, когда Блисс в последний раз так радостно улыбалась.

Монитор возле кровати Листера мерно пикает, заверяя всех в палате, что пациент скорее жив, чем мертв. Хотя сейчас в этом нет особой необходимости, ведь упомянутый пациент с жадностью пожирает чипсы.

Роуэн присел на подоконник и наблюдает за ним со смесью отвращения и умиления.

– Ты только посмотри на себя, весь в крошках.

– Отстань, Ро-Ро. Я чуть не заколол себя ножом.

– И долго ты собираешься использовать это оправдание?

– Пока не надоест! – Листер отправляет в рот очередную горсть чипсов. – Жизнь нужно прожить на полную. Никогда не знаешь, какой день станет последним. Ну и так далее и тому подобное.

– Именно поэтому после операции нужно жрать чипсы, – мрачно подытоживает Роуэн, и Листер машет на него полупустой пачкой.

– Чипсы всё делают лучше, – наставительно произносит он.

Вчерашнюю поездку на такси я, наверное, запомню как худшие полчаса в своей жизни. Пока мы ехали, я успел убедить себя, что мы опоздали и Листер умер. И только когда мы добрались до больницы и узнали, что он в операционной, я позволил себе слабую надежду.

Затем в больницу начали просачиваться журналисты и фанаты, и нам разрешили спрятаться в комнате для персонала. Ничего удивительного, что кто-то слил информацию о том, где мы.

После операции Листера, еще не отошедшего от наркоза, на время перевели в платную палату. Затем он снова отправился в операционную – на этот раз хирурги занимались его ногой. Кажется, я начал дышать в полную силу только после того, как он вернулся.

Когда Листер пришел в себя несколько часов спустя, я кинулся к нему и, наверное, тысячу раз попросил прощения. Он пытался меня остановить, пытался сделать вид, что с ним все в порядке, – но любое резкое движение заставляло его едва заметно морщиться.

Меня все еще переполняет ненависть к себе.

Просто чтобы вы знали.

И я по-прежнему думаю, что я ужасный человек.

Но это вы и так знаете.

Я подхожу к Роуэну, который сидит на подоконнике. За окном – внутренний двор больницы, дети играют в «классики». Мы так и не завершили начатый разговор, и я чувствую, что время пришло.

– Что будем с ним делать? – шепчет Роуэн, едва заметно кивая на Листера, который счастливо хрустит чипсами.

Я не сразу понимаю, о чем он. Потом до меня доходит.

– А. Проблемы с алкоголем.

– Еще какие.

– Ну, у меня есть контакты пары хороших психотерапевтов.

Роуэн хмыкает.

– Замечательно. Честно говоря, нам всем не помешала бы терапия.

– Точно.

– Если хочешь, можешь уйти из группы, – вдруг говорит Роуэн. – Я меньше всего хочу, чтобы ты страдал.

– Я не хочу уходить.

Брови Роуэна изумленно ползут вверх.

– Что?!

– Нет, я хочу уйти, но…

– Давай ты определишься уже, – перебивает он меня, а потом смеется. – Я вконец запутался.

– Просто мы трое… Мы словно рождены для того, чтобы быть вместе. Я не могу вот так это оставить. Не могу – и не хочу.

– Рождены, чтобы быть вместе, – повторяет Роуэн. – Значит, это судьба?

– Ага.

– Классная фраза, использую в какой-нибудь песне.

– Валяй. Только пусть эта песня будет хорошей.

Роуэн улыбается.

– Непременно.

– Знаешь, мне правда бывает невыносимо в «Ковчеге»…

– Ты уже говорил.

– Но оставить группу… оставить вас… об этом мне даже думать страшно. – Я смотрю на Роуэна. – Вы двое для меня важнее всего на свете.