Я русский солдат! Годы сражения

А. Проханов: – С красными шествиями по Москве 7 ноября. А 4 ноября задумывалось как день, когда по Москве должны идти другие шествия – не красные, не коммунистические. И придумали множество самых разных шествий. Среди этих самых разных шествий возник так называемый Русский марш, малолюдный, не страшный, в общем, любопытный, никто его не опасался.

Несколько лет этот марш среди построенных в ряды омоновцев проходил какой-то трусцой, бегло, оглядываясь, озираясь, и исчезал, растворялся в московских окраинах.

И вдруг произошло нечто. Не сразу, а вот только теперь произошло. То, о чем говорили люди, исследующие русский фактор. Этот русский фактор вдруг грозно, страшно и одномоментно как в синергетике бывает, проявился. И он проявился, и он будет проявляться.

Это следствие того, что русский фактор не является пустяком. Что русский народ после 1991 года оказался разделенным народом. Русский народ после 1991 года был лишен своих коренных представлений о смыслах. Русский народ перестал быть имперским народом. У русского народа отняли огромную работу. Это не просто работа на заводах, в полях – это работа по поддержанию и по созданию государства.

Потом у русского народа отняли его армию, уничтожили армию, уничтожили тяжелую промышленность, уничтожили космос.

О. Бычкова: – То есть русский народ растерялся, вы хотите сказать?

А. Проханов: – Да, русский народ растерялся, будучи растоптанным. Он растерялся настолько, что офицеры стрелялись, старики вешались, а молодежь зверела. Молодежь перестала быть культурной молодежью, молодежь потеряла знания, молодежь потеряла представления о жизни, в которой она живет. Молодежь, поколение Next, поколение пепси. Вот это поколение родило молодых людей, которые не знают ничего кроме инстинктов. Эти люди живут в ощущении инстинктов. Они понимают, что с Россией, с ними творится что-то ужасное. И, конечно, эти адреналиновые, исполненные негодования чувства проявляют на этих овощных базах и на ларьках с темнолицыми людьми.

О. Бычкова: – И на этих Русских маршах.

А. Проханов: – И на этих Русских маршах. Русские марши – это результат попрания глубинных интересов русского народа. И недаром Патриарх в своем выступлении сразу же после этих погромов бирюлевских сказал, что необходимо уважать, необходимо учитывать коренные интересы русского народа.

Мало сказать в Конституции, что русские являются государствообразующим народом. Абсолютно мало. А много – опять дать русскому народу огромную работу.

О. Бычкова: – А как можно учитывать интересы русского народа? И как бы это совместить каким-то человеческим цивилизованным способом с тем, чтобы не ущемлять интересы других народов?

А. Проханов: – Очень просто. Очень просто.

О. Бычкова: – Исходя из того, что предлагается Русскими маршами, не выходит.

А. Проханов: – Русские марши – это реакция на попранные интересы, на попранность русского народа. Это реакция. Русский народ хочет опять вернуться к огромным работам, к огромным смыслам, ради которых, быть может, он и создан господом богом на Земле. И это возможно. Это возможно, начав, наконец, долгожданное развитие, опять вернув русскому народу эти огромные труды, огромные заводы, огромные лаборатории, огромные пространства, опять сказать русскому народу: всё, что с ним сделали с 1991 года – это преступление.

О. Бычкова: – А всё, что с ним сделали с 1917 года…

А. Проханов: – А что с ним сделали еще с 1612-го, а еще с полян? С 1917 года, знаете, что сделали с русским народом? Его сделали народом-победителем. А после 1991-го…

О. Бычкова: – Почему же он так быстро и легко отдал свою победу и корону снял свою победительную? Скажите, пожалуйста.

А. Проханов: – Он виноват. Он виноват, Оля.

О. Бычкова: – Нет, а почему?

А. Проханов: – Он виноват перед великими европейскими народами, которые никогда не снимали свою корону. Повторяю, 1917-й год, который завтра будет праздноваться, сделал русский народ обладателем гигантских пространств, великой цивилизации и великой исторической миссии победы. Эту победу отняли. После 1991 года у русских…

О. Бычкова: – Почему так легко ее было отнять? Почему ее не отняли у англичан? Почему у французов? У американцев? Почему не отняли?