Я русский солдат! Годы сражения

«Деньги — в развитие. Меняй команду, создавай новую элиту из технократов, из священников, из русских патриотических художников, из учителей. Кончай ориентироваться на деструкцию, кончай бояться за свою шкуру, совершай гигантскую революцию, преображение».

О. Журавлёва: — Почему вы думаете, что это кому-то поможет, если человек за столько лет не смог изменить себя? Почему вот именно этот человек, благодаря вот этим требованиям вдруг изменится? Почему?

А. Проханов — Если не изменится, то хана. И ему хана, и хана сегодняшнему политическому периоду. Важно не допустить в Спасские ворота всю эту колымагу с чертями 90-х годов, которые воскресли…

О. Журавлёва: — Миронов, Зюганов — вот эти люди, да?

А. Проханов: — Эти люди вне игры, они выжидают.

О. Журавлёва: — Да? Почему?

А. Проханов: — Пойдите, спросите.

О. Журавлёва: — А вот когда Миронов предложил: «Давайте, я — президент переходного периода, все наладим, и потом выбирайте, кого хотите»?

А. Проханов: — Ну, это бутафория. Эти люди вне игры. Пока что сильными атакующими Кремль людьми являются те, с кем он сейчас хочет общаться. И по существу, придя в Кремль, они уже оттуда больше не выйдут. И это была бы катастрофа, потому что, повторяю, люди 90-х годов реставрированы сейчас, они вылезли, они танцуют свой победный ритуальный танец. И власть, как и та, Кремлевская власть 1991-го и 1990-го года — она труслива, она беспомощна, она неактивна. И, по существу, те слои, которые могли бы поддержать падающую башню русской государственности, игнорируются этой трусливой властью.

О. Журавлёва: — Трусливая нехорошая власть, но другой у нас нет и не будет. Правильно?

А. Проханов: — Какая… Чего-то я ничего не расслышал. Чего-то вы пробормотали там…

О. Журавлёва: — Хорошо. Это особое мнение Александра Проханова. В следующий раз, может быть, он сформулирует как-то по-другому, но основные мысли, я думаю, сохранит и донесет до вас неизменными.

18.01.12.

«Крушение государственности в России означает катастрофу»

О. Бычкова: — Александр Андреевич, добрый вечер.

Правда ли, что вы идете на митинг тоже в субботу на Поклонную гору, как сообщается?

А. Проханов: — Ну, вот я, наконец, принял решение. Я колебался долгое время и принял это решение.

О. Бычкова: — А зачем вам туда?

А. Проханов: — Зачем туда, а не в другое место?

О. Бычкова: — Вообще. Вы когда были на митинге последний раз?

А. Проханов: — Последний раз я был на митингах… О, я много раз был на митингах. Первый раз я был на митинге незадолго до крушения советской власти — это была огромная, холодная, туманная Манежная площадь, она была вся до краев набита сторонниками власти советской, и на этом митинге я выступал.

О. Бычкова: — Власти? Советской власти?

А. Проханов: — Я выступал в защиту. Я как сталинист выступал…

О. Бычкова: — На Манежной площади?

А. Проханов: — На Манежной площади. Это была огромная, повторяю, какая-то туманная площадь с таким голубовато-белым манежем. И, по-моему, Михаил Ножкин вышел на эту площадь, посмотрел на нее и сказал: «Здарова, мужики!». И вся площадь грохнула: «Здарова!»

О. Бычкова: — Ну, это был, например, 1989-й год, допустим, или 1988-й?

А. Проханов: — Ну, наверное, где-то в этом роде, да.

О. Бычкова: — Вот это был последний случай… Так, а сейчас-то зачем?

А. Проханов: — Нет, это был первый случай.

О. Бычкова: — Это был первый?