Я С СССР! Том 5 (СИ)

— Вот. Поэтому тихо, без показухи. Я сейчас у Заславского был — Ерохин хочет на заочное переводиться.

— Ну… это нормально, ему же младшего брата поднимать.

— Не фига это не нормально, Оль. Нормально, это когда сокурсники не только деньгами помогают, но и дружеское плечо подставляют в трудную минуту.

— Но что мы можем?!

— Шефство над ним взять. Хотя бы на первые пару месяцев, пока они с братом не привыкнут к новой жизни. Понимаешь? Им сейчас человеческое участие и помощь друзей гораздо важнее денег.

— Правильно! — подает сверху голос Димон — а то выглядит так, словно от него деньгами откупаются. Мы вон, от клуба тоже денег ему собрали, но Витьке-то сейчас важнее постоянную работу найти.

Рядом одобрительно гудят. Оказывается, мои друзья, да и те, кто просто сидит рядом на скамье, внимательно прислушиваются к нашему разговору. Это хорошо.

Преподаватель раздраженно стучит указкой по столу, я тихонько поворачиваюсь к Кузнецу, благодарно киваю другу. И сразу снова перевожу взгляд на Ольгу. Эх… выгонят сейчас с лекции…

— Действуем так. Деньги, конечно, отдаем сразу, они им сейчас очень нужны. И кого-то из девчонок нужно временно отрядить им в помощь по хозяйству. Посмотреть, как они там вдвоем вообще с бытом справляются — с уборкой, стиркой, готовкой и прочими делами.

Ольга открывает тетрадь на последней странице и начинает старательно записывать все по пунктам. Вот за что ценю ее — все у нашей старосты строго по делу, никаких девичьих охов и ахов.

— А для тебя, Оль, персональное задание — нужно съездить в школу к младшему Ерохину и проследить, чтобы они сразу выделили ему бесплатное питание. Виктор сам вряд ли додумается, а потом когда начнет работать, ему вообще не до этого будет. Теперь насчет его работы. Деканат готов взять Ерохина на полставки в библиотеку, чтобы он по вечерам мог подрабатывать. Деньги не великие, но там можно в тишине готовиться к сессии — это раз. А два — у них есть своя пишущая машинка. И значит, он сможет писать статьи для нашего журнала. И вот эта помощь Ерохину будет уже на тебе, Оль. Никто лучше тебя с этим не справится.

Девушка вспыхивает от моей похвалы, но нас прерывает громкий голос преподавателя

— Молодые люди, я вам случайно здесь не мешаю?

Мы с Ольгой стыдливо опускаем головы и замолкаем. Превращать галерку во временный штаб, конечно, не очень красиво. Но время, время, время…! Не могу удержаться от маленькой диверсии и, дождавшись, пока преподаватель снова отвернется к доске, передаю друзьям пару экземпляров «Руководства…», которое мы написали на пару с Викой. Еще один лист ложится перед Ольгой.

Друзья заинтригованно вчитываются в текст, за спиной раздаются первые сдавленные смешки. Преподаватель снова недовольно смотрит в нашу сторону, но натыкается на мой кристально честный взгляд. Я демонстрирую ему повышенное внимание, и аж не дышу от усердия. Ольга, дочитав, еле сдерживает улыбку и толкает меня локтем в бок

— Ну, вы с Викой даете…! — шепчет она — Надо же такое придумать.

Краем глаза замечаю, как друзья уже пустили гулять по рядам «Руководство». В зале начинается нездоровое оживление. Или здоровое — это как еще посмотреть.

Обвожу взглядом аудиторию, с удовольствием разглядывая знакомые лица сокурсников. Многих из них я уже знаю по именам и фамилиям — с кем-то рядом в общаге жил, с кем-то вместе в поход ходили, болиды опять-таки из нашего клуба. А некоторых запомнил по митингу и презентации журнала в «России». Все лица молодые, открытые, увлеченные… Кто-то сосредоточенно конспектирует лекцию, кто-то мечтательно смотрит в окно, есть и такие, кто втихаря читает книгу или журнал.

А я вдруг понимаю, что мы сейчас находимся в той же самой аудитории, где я впервые оказался в теле Алексея Русина. Сколько уже прошло с тех пор? Полгода точно, даже чуть больше. И сколько произошло событий, изменивших страну. Носят ли эти изменения необратимый характер? Не знаю… Но очень хотелось бы верить. И насколько вообще сильна в истории роль отдельно взятой личности?

Вот Хрущев. С одной стороны, умер он раньше, чем в моей истории. С другой стороны — здесь он избежал позорной отставки и нескольких лет ссылки, откуда с горьким бессилием наблюдал за тем, как бывшие «друзья» остервенело поливают его грязью и уничтожают все его достижения. Арестован его главный «друг» — Брежнев, лишился власти непотопляемый идеолог Суслов, многие заговорщики сами отправились в ссылку. Причем весьма почетную, в отличии от той, что они готовили для Хрущева. Начинается смена элит. И осторожная смена курса. Но что дальше? Как это отразится на стране? Не пойдет ли в разнос вся государственная система, когда к рулю станут новые люди? И какая моя роль во всем этом?