Я с тебя худею

Я восклицаю «Йуху!», а потом до меня доходит, что наша сегодняшняя прогулка в Милашем — последняя и скоро хозяин заберет своего питомца, к которому я успела привязаться. Решаю сделать еще один круг на радость собаке. И себе, что уж тут лукавить!

Клюковка22: Ты целую неделю пролежал в больнице.

Мастер Вселенной: «Спасибо» отчиму! Его старания.

Дамир Рушанович — человек слова. Он обещал продержать пасынка в больнице так долго, как только возможно. Преподнес это как есть, даже пилюлю не подсластил. Сказал, что это в качестве наказания за то, что расстроил мать. Чего делать категорически нельзя. Здоровье и покой будущего ребенка превыше всего.

Клюковка22: Это несправедливо!

Соколов не отвечает. Мы с Милашем совершаем легкую пробежку и запыхавшись оба заходим во двор. Я оставляю пса в предбаннике, на его любимой лежанке из старого покрывала.

Дома я не спеша принимаю душ, переодеваюсь и наношу на лицо маску из черной глины. Купила ее по совету Марьяши. Уже лежа в постели я получаю новое сообщение.

Мастер Вселенной: Еще не спишь?

Клюковка22: Нет, хочу почитать.

Мастер Вселенной: Выйдешь? На полчасика.

Клюковка22: Куда?!

Мастер Вселенной: Выгляни в окно.

Я подрываюсь с постели и отодвигаю шторы. На улице стоит черное авто, фары которой светят прямо мне в глаза.

— Черт, Соколов!

Бегу в ванную и быстро умываюсь. Маска вязкая, тягучая и только размазывается по лицу, но не смывается. Я остаюсь в пижамной майке и натягиваю на себя джинсы. Подбирая подходящую обувь, ловлю себя на мысли, что придаю чрезмерное значение тому, как буду выглядеть перед Соколовым.

Завидев меня, Милаш подскакивает с места и мчится за мной к двери, радостный предстоящей движухе. Решаю взять его с собой. В конце концов, он будет рад увидеть своего хозяина. Открываю дверь, и пес первым подбегает к ауди. Леша выходит из машины и радостно встречает собаку.

Я наблюдаю со стороны за их встречей и не подхожу, чтобы не мешать. Поздний вечер теплый, звездный, почти безветренный, я рада, что вышла.

Милаш подбегает ко мне, потом снова к Леше и мечется между нами, как будто хочет сказать: «Ты видишь? Видишь?! ОН приехал!». Я не могу сдержать радостную улыбку и приближаюсь к Соколову.

— Блин, я прям соскучился! — первое, что говорит Леша, а я не сразу понимаю кого он имеет в виду: меня или собаку. — Целую неделю не виделись!

Он чешет пса за ухом и смотрит на меня в упор, никакой конкретики. Я смущаюсь и рада, что сейчас темно и он не видит этого.

— Хорошо выглядишь, Ермакова, — его взгляд блуждает по вырезу на моей майке и застывает на лице. Улыбка расплывается от уха до уха, в глазах плещется смех.

Я складываю руки на груди, не выдержав его взгляда. Еще никто и никогда не смотрел на меня так.

— Ты сказал, что тебя выписывают завтра, — говорю я, получается как-то хрипло и я кашляю в кулак, чтобы прочистить горло.

— У меня что-то типа самоволки, — подмигивает он, подходит к машине и открывает заднюю дверь. — Прокатимся?

Я делаю шаг, но он с усмешкой останавливает меня и кивает Милашу:

— Ты офигел? Шевелись, это для тебя! — пес с неохотой запрыгивает назад. — Место впереди для девочек, ты же знаешь!

Я замираю, почему-то думаю о «девочках», которых Соколов возит в своей машине и не понимаю, как отношусь к этому.

— Да не бойся ты, Ермакова, я же тебя не похищаю! Мы просто прокатимся.

В машине приятно пахнет мужским парфюмом, мне нравится, как этот аромат сочетается с запахом свежей кожаной обивки. Я пристегиваюсь и снова складываю руки на груди. Надо было надеть бюстгальтер. В машине работает кондиционер.

Леша садится и бросает взгляд на меня, а потом тянется к заднему сидению и протягивает мне свою джинсовую куртку.

— Надень, пожалуйста.

— Спасибо, не надо. Все нормально…

— Надень, — настаивает он, не глядя в мою сторону, — если не хочешь, чтобы я снес чей-нибудь забор, отвлекаясь на твои… кхм, отвлекаясь, в общем…

Я забираю у него куртку и накидываю на плечи. Становится тепло, даже слишком. Или это меня бросает в жар от стыда?

Леша трогается и быстро съезжает на грунтовую дорогу, ведущую через лес:

— Куда она?

— К пруду.

— О! Круть!

Мы продолжаем ехать не смотря друг на друга. Я опускаю стекло и ловлю рукой встречный поток теплого ветра, пропуская его сквозь пальцы. После загруженной недели в голове ни одной мысли. Так хорошо!

Милаш выглядывает между нашими сидениями, он забавно дышит и лижет то Соколова, то меня.

— Псина, ты мне скоро ухо сожрешь! Хватит меня лобзать! — ворчит Леша, отталкивая от себя морду собаки и притормаживает, когда мы выезжаем к площадке у воды. — Облизывай лучше Леську, а то меня пугает эта черная хрень у нее на лице!

Я в ужасе опускаю зеркало, загорается тусклая подсветка и я смотрю на свое лицо. Под глазами черные пятна, на скулах потеки, на кончике носа целый кусок глины.

— Ааа, — взвизгиваю я, — в зеркале ванной все выглядело не так ужасно!

— Теперь понятно почему ты не надела лифчик, — подмигивает Соколов, заглушая мотор, — чтобы отвлечь от лица. Умно!

Я начинаю жалеть, что поехала.