Я с тобой играл

Отец считает, что Эля для меня – лишь игра… Да, возможно, так и было в самом начале. Я играл с ней в любовь, чтобы выиграть спор. Но потом всё изменилось настолько стремительно и бесповоротно, что я всё время думаю лишь о ней.

Мой друг Остап однажды встретил свою Варю, и я немного завидовал ему. Даже когда он страдал, не имея возможности быть с ней, я всё равно завидовал ему. Ведь в моей жизни подобного не случалось. В девчонках я видел лишь красивую картинку, не больше. А с Элей было всё по-другому. Я с таким наслаждением проводил с ней время… Несмотря на то, что мы просто читали вместе, и ничего больше.

А ещё я целовал её. Много целовал. И она сама тоже меня целовала… Правда, всегда очень смущалась при этом.

Смогу ли я найти её?

А если не смогу… Получится ли её забыть?

Нет… Наверняка нет.

Присев на лавочку на остановке, достаю оба телефона из кармана штанов. Они совсем разряжены, даже не включаются.

Так и так надо идти домой. Нужно ещё раз поговорить с отцом и попытаться договориться с ним… решить вопрос как-то иначе…

Челюсти сжимаются от вновь подкатившей злости. Значит, отец послал Элину маму. И теперь она с дочкой снова где-то прячется. Они вновь бегают от этого уголовника – отца Эли. Какой же мой отец бездушный мудак, чёрт возьми!

Убираю свой телефон в карман. Встав с лавки, бреду в сторону дома, в руке сжимая телефон своей Золушки…

* * *

Когда захожу на территорию особняка, сразу замечаю машину отца и его самого. Он словно стоял здесь всё это время, дожидаясь, когда его сын наконец-то перестанет показывать характер и вернётся домой. А ещё у него такое выражение на лице, словно мне семь, а не семнадцать…

– Ты успокоился, Дамиан? – спрашивает отец с ледяным спокойствием.

Опять называет меня так, чёрт возьми!

– Нет, не успокоился, а что? – отвечаю я, не скрывая язвительности и недовольства.

Пытаюсь обойти отца и просто скрыться в доме, но он не даёт мне этого сделать, с силой схватив за локоть. Кажется, собирается что-то сказать, но в этот момент к нам приближается бабушка, и отцу приходится меня отпустить.

– Дёмочка! – бабуля сразу раскрывает для меня свои объятья. – Как ты? Как твоя голова? – с волнением проводит ладонью по моей макушке.

Вот она действительно меня любит. А отец… как к своей вещи относится!

– Я в порядке, ба, – чмокаю её в щёку. – Жить буду!

– Пойдём, я там блинчики твои любимые приготовила, – тащит меня в дом, поглядывая недобрым взглядом на отца. – Наверняка соскучился по домашней еде, да, Дёмочка? После больничной-то?

Домашняя еда – это как раз блинчики бабушки. Всё остальное – то, что готовит кухарка – назвать домашней язык не поворачивается. Правда, в частной больнице, в которой я лежал, не сказать, что плохо кормили. Но я всё равно не могу отказать бабушке.

Вместе мы проходим в столовую, я сажусь за стол, и она суетливо накрывает на него. В дверях кухни появляется Снежана со стаканом сока в руке. Я ожидаю услышать от неё очередное сюсюканье – ведь она так «любит» детей своего мужа. Однако Снежана проходит мимо меня, словно не замечая. В гостиной чуть ли не сталкивается с отцом, но и на него она не смотрит и не останавливается. Проходит мимо прямиком к лестнице.

Бабушка брезгливо машет рукой. А когда отец заходит в столовую, строго говорит ему:

– Гера! Дай мальчику спокойно поесть! Все остальные вопросы могут подождать!

– Мам, хватит уже, – обрывает бабушку отец.

Обычно она редко спорит с ним, но не в этот раз.

– Я всё сказала! – бабушка практически кричит и тут же хватается за сердце. – Ой…

Я подскакиваю сзади и помогаю ей сесть.

– Вот умру, тогда делай, что хочешь, – начинает жалобно причитать она. – А пока я жива, не вздумай издеваться над мальчиками!

– Никто над ними не издевается… – начинает было отец, но бабушка вновь показательно охает, прижимая ладонь к сердцу. – Ладно, я понял, – сдаётся он. Смотрит на меня. Потом бросает взгляд на часы на своём запястье. – Поговорим позже, Демьян.

И стремительно выходит из столовой. Даже по его походке можно понять, что он на взводе. Наверняка хотел отчитать меня. Ведь я повёл себя так дерзко, когда вышел из машины прямо на светофоре. Никогда прежде я не позволял себе так поступать с отцом.

– Ба… ты как? – поглаживаю её по спине, ведь она продолжает держаться за сердце.

Правда, как только отец покидает столовую, бабушка расплывается в улыбке. Я тоже хмыкаю.

– А ты у нас актриса, оказывается?

– Да, немного, – она картинно поправляет причёску. – Но как ещё до него достучаться? – кивает туда, где минуту назад стоял отец. – Пока тебя не было, мы здесь все переругались, – признаётся шёпотом.

Когда увидел Снежану, мне и так стало понятно, что в моё отсутствие что-то произошло. Но только что?

– Ты кушай-кушай, – бабушка пододвигает тарелку с блинами.

Я с аппетитом ем, продолжая вопросительно смотреть на неё. Вздохнув, она начинает рассказывать:

– Во-первых, Руслан! Он не поехал в Лондон – и Гера взорвался. Достаёт бедного мальчика каждый день. А Руслан просто хочет работать, а не учиться. Что здесь такого? Не всем же политиками становиться, верно?