Я с тобой не останусь

- Папа нередко поколачивал маму. Такой уж у него был характер. Нет, он не пил, - словно в попытке оправдать собственного отца, тихо проговорила она, глядя на собственные руки, - просто уставал на работе. Он крановщиком работал. И мама уставала. Она в больнице работала, медсестрой. Они ругались часто. Папа мог и ударить. Обычно в своей комнате закрывалась, когда они ругались. Так мама говорила делать. Вообще-то, раньше не говорила, - Диана закусила губу и часто-часто заморгала. Глаз ее я не видела, и только по взмахам ресниц поняла, что девочка с трудом сдерживает слезы. А ее задрожавший голос, который начал срываться на шепот только подтвердили мои догадки. – Когда я была маленькой, папа никогда меня не бил. Ну, только за шалости, но не сильно. А когда подросла, - она сделала длинную паузу, чтобы перевести дыхание, - они однажды сильно ругались, папа начал бить маму, и я хотела его остановить. Он случайно попал по мне. Не помню, что было дальше. Просто помню, что голова болела потом еще долго. И после этого мама всегда меня выгоняла, - она утерла слезы тыльной стороной ладони и еще ниже опустила голову. – В последний раз она снова выгнала меня, - шепотом произнесла Диана, - я слышала, как они кричали друг на друга. Слышала…, - громко сглотнула и судорожно вздохнула, - слышала, как они дрались. А потом… Глухой стук и тишина. Я помню, как хлопнула дверь, - она вздрогнула, словно слышала тот звук из прошлого наяву, и совсем сжалась в комок. – Я сама вызывала скорую. Но полиция приехала раньше. Папу забрали тем же вечером. За мной приехала бабушка. Мама умерла ночью, - я видела, как капают крупные слезы убитой горем девчонки, - если бы я не пряталась, - едва слышно прошептала она.

Сидя в кабинете, я не сразу поняла, что и мои глаза застилает пелена слез. Они скатывались по щекам и капали на джинсы, оставляя крупные размытые темные пятна. А от последней фразы, будто случайно соскользнувшей с губ Дианы, меня бросило в крупную дрожь. И трясло до сих пор. На улице светило яркое солнце, но меня морозило. Холод расползался по телу из глубины души. Один человек, который не научился за несколько десятков лет держать свои эмоции и руки под контролем, загубил три жизни. И если в своей судьбе виноват только он, а маму Дианы, как это ни печально, уже ничего не волнует и не беспокоит, то Диана страдала и мучилась до сих пор. Он своим поступком заставил дочь нести бремя вины. Она винила себя за то, в чем не было ни капли ее вины, но как объяснить это ребенку? Как убедить ее, что жизнь продолжается, что боль со временем притупится, а ее задача – найти в себе силы все это пережить, получить опыт, который не позволит в будущем совершить ошибки ее матери. Но где взять силы на это? Как может справиться юная девочка с тем, с чем не всегда могут справиться взрослые женщины? Остается надеяться на то, что ее бабушке хватит сил и возможностей помочь внучке.

- Олеся, - чей-то оклик вернул меня в реальность.

Остановилась, огляделась и тряхнула головой. Все плыло перед глазами. Кто-то крепко, но аккуратно схватил меня за плечи. Подняла взгляд.

- Привет, Костя, - выдохнула я.

- Тебе плохо? – он обеспокоенно заглядывал в глаза.

- Да-а, - немного заторможено отозвалась я, - день выдался трудным, - натянуто улыбнулась, - но все нормально.

- Олесь, ты заболела или что-то случилось? – он подхватил меня под локоть и повел к подъезду.

- Нет, ни то, ни другое. Все, правда, нормально.

- Ты плакала и не отнекивайся. Это из-за твоего бывшего? – раздался писк домофона, Костя распахнул дверь и завел меня в подъезд.

- Нет, Костя, спасибо за беспокойство, но все, правда, нормально. Я же говорила, что хочу к психологу. У нас там свои заморочки, групповые занятия. Сегодня было особенно тяжелое.

- Не поделишься?

- Нет, и не проси.

- Хорошо, значит, сейчас чайку выпьем, поговорим о чем-нибудь хорошем, настроение поднимем, успокоимся.

Нахмурилась и взглянула на Костю. Соображала я плохо, потому что была слишком глубоко погружена в свои переживания и мысли, поэтому, не сразу обратила внимание на то, что остановились мы не у моих дверей, а у дверей Костиной квартиры. И двери эти уже были гостеприимно распахнуты.

- Ой, - очнулась я и сделала шаг назад, - чего это я.

- Ничего, - Костя подхватил меня под локоть, - я кусаться не буду, клянусь, мы же уже выяснили, что бояться нечего? – он подтолкнул меня вперед, вынуждая перешагнуть через порог.

- Я и не боюсь, просто, я домой шла, в гости не планировала, а с пустыми руками, - взглянула на свои руки, в которых красовалась сумка и пакет с рабочей формой.

- Ты сама-то видела, куда шла? Разувайся, - отрезал он путь к отступлению, закрыв дверь, - я не знаю, что там с тобой делал психолог, но выглядела ты болезненно бледной.