Я садовником родился

- Я давно уже ее не подвозил. С тех пор, как на новогоднюю премию она «десятку» купила. То есть, конечно, добавила из накопленного и купила. А на работе последнее время было не до этого.

- И все-таки?

- Она обмолвилась как-то, что муж стал много денег тратить. Какие-то суммы, за которые он не мог отчитаться. Сказала, что надо бы все заначки в доме проверить. Если, мол, бабу себе завел, то пусть к ней и идет. В чем мать родила.

- Значит, до развода дошло?

- Ничего я не знаю. Ну, обмолвилась, и обмолвилась. Мы тут же про это забыли. Тут не знаешь, как дело спасти! Мы же до ночи своими проблемами занимались! А что будет с бумагами, когда вы их найдете?

- В налоговую передадим, - усмехнулся Барышев. – А куда?

- Эх, черт! Что так, что этак. Да если еще окажется, что у меня СПИД…

- Зато, если не окажется, считайте, что в главном повезло.

- Ну да. Лучше быть здоровым, чем богатым. Так, что ли?

- Ладно, Серега, - сказал Алексей. – Пусть его отпускают под подписку о невыезде. Будем считать, что все вышеизложенное похоже на правду. Время уже к вечеру, а мы женам обещали к обеду вернуться.

Уже в дверях он многозначительно пропел: «У тебя СПИД, и значит, мы умрем.  У тебя СПИД…»

И Анашкин снова громко скрипнул зубами.

- Зачем ты так, Леха? - сказал другу Барышев за дверью. – С каждым может случиться.

- Не с каждым. Жену он, видишь ли, любит! Что бы я понимал в такой любви! Приходить от шлюхи домой с белыми розами!

- Да и черт с ним! Что ты про Воробьева думаешь?

- Про цикламен этот? А ничего. Думаю, уж не Маргарите ли он ходил?

- Он?! К Марго?!

- А как тогда объяснить большие суммы, за которые Воробьев перед женой не смог отчитаться? Не посещениями же психотерапевта? Учитывая то, как относилась к Воробьеву жена, вполне возможно, что он искал утешения на стороне. В изменах мужчин виноваты кто?

- Кто?

- Их жены. А Воробьеву не позавидуешь. Вот он и бегал к Маргарите. Кстати, очень удобно: всего-то спуститься на несколько этажей вниз. Называется «пошел в булочную за хлебом». Можно и в выходной день. По будням у Марго был Анашкин. Не исключено, что и еще кто-нибудь. А с Марго уважаемый Петр Александрович познакомился, как и все прочие, через белую Лилию. Она в этом деле что-то вроде связующей. Словом, все, кто знал Лилию, знали и Марго. Значит, не исключено, что все, кто знал Викторию, знали и Марго.

- Мы его никогда не поймаем! – отчаянно сказал Барышев. – Это ж сколько мужиков к ней могло ходить!

- Не так уж и много, если Розалия Марковна ничего не заметила. Бабульки народ в этом плане бдительный. Кстати, в свете последних событий, не хочешь ли снова на белого пуделя взглянуть? А заодно спросить у Розалии Марковны, не видела ли она Петра Александровича Воробьева выходящим из квартиры, которую ее подруга Мария Аристарховна сдавала Маргарите Семеновой?

2

Уже когда они со стоянки шли пешком к дому, в котором жил Леонидов, Серега Барышев вдруг сообразил:

- Слушай, а почему мы вдруг заинтересовались этим Воробьевым?

- А потому. Спуститься вниз и подождать в подъезде жену, а потом придушить ее, исполосовав лицо, он вполне мог. И Марго тоже.

- А при чем тут Лилия?

- Да при том. Мужик разыгрывает из себя маньяка, а потом под это дело убивает собственную жену.

- А при чем тут тогда цветы?

- Близкая ему тема. Самая большая любовь. Все, пришли.

- Постой-ка, Леша. А не Воробьев ли это чешет? С желтым пакетом?

- У меня что-то зрение стало садиться, - прищурился Леонидов. – Не вижу.

- Да он. Точно! Ну-ка, погоди. Я ему сейчас … Петр Александрович! Эй! Гражданин Воробьев!

- Серега, постой!

Но тот уже рванулся в сторону Воробьева, который испуганно заметался и прижал к груди пакет. Леонидов чуть не рассмеялся, глядя, как огромный Барышев навис над тщедушным цветоводом. Но Воробьеву было не до смеха:

- Что вам?! Кто вы такой?! – по-бабьи взвизгнул он.

- Никак не признали? Милиция! – Гаркнул Барышев. – Признавайтесь, гражданин в совершенных вами противозаконных деяниях!

- Мамочки! – цветовод близоруко прищурился.

- Что у вас в пакете?

- Ма, – Воробьев икнул, - макароны.

- Макароны?!

Тут Леонидов подскочил и схватил друга за рукав:

- Да уймись ты! Извините, гражданин Воробьев, это у него нервное. После Чечни. На людей кидается, а может и пристрелить. Барышев, ты табельное оружие сдал?

- Нет!

Серега сунул руку в карман, и тут Воробьев бегом кинулся к своему подъезду:

- Стой!

Барышев догнал его в три прыжка, цапнул за ворот, притянул к себе и зловещим шепотом  произнес:

- А Маргарита Семенова была больна СПИДом.

- СПИ… - Воробьев снова икнул. Потом вдруг отчаянно воскликнул: - Да мне-то что?! Мне-то что до вашей Маргариты?!

От неожиданности Барышев его отпустил, и цветовод зайцем метнулся по ступенькам к двери подъезда. Алексей успел схватить друга за рукав и придержать:

- Уймись!

- Да почему?!

- Потому. Пусть идет.

- Слушай, я не понимаю.

- Вот и спроси у умных людей. Ты сегодня Анашкина выпустил?

- Ну.

- Что ну?

- Выпустил.