Я садовником родился

- Так вот пусть Анашкин напишет заявление, что Воробьев его шантажирует. И приготовит для него деньги. За передачей которых ты его и возьмешь. Воробьева. Оформишь как вымогательство, а там видно будет. А если ты его сейчас спугнешь, он затаится. Или, наоборот, разозлится. К тому же, нас женщины ждут.

- Черт! А? Но как он на СПИД отреагировал? Ты слышал?

- Слышал.

- Так что, выходит, не ходил он к Марго?

- Пошли в дом.

Барышев сердито потопал вслед за другом к подъезду. Он все никак не мог успокоиться:

- Так не ходил? Не ходил?

- Уймись! Ты зачем руку-то в карман сунул, когда я про табельное оружие спросил?

- Замерз.

- Вот и погрейся. А Воробьева сейчас оставь. Что у тебя на него есть кроме показаний Анашкина? Тот, знаешь, тоже не святой. Может и врет. Хотя и мне Анашкин кажется гораздо нормальнее Воробьева. Хотя и от той бабы, и от другой одинаково можно с ума сойти. Может, у Воробьева крыша слегка и поехала. Она же так высмеивала этот цикламен! У каждого есть больная мозоль, на которую лучше не давить. Дьявол, опять маленький лифт сломался! Стоим, ждем.

- А у тебя? Где больная мозоль?

- На моей ты сейчас стоишь.

- Извини. Я переживаю.

- Переживай, где хочешь, только не на моей ноге. В тебе весу больше центнера.

- Врешь! Я просто накачанный! У меня мускулатура, не жир!

- А я разве сказал, что ты толстый? Я сказал: больше центнера. Но-но, руки убери! Все, поехали. Интересно, здорово нам влетит?

Когда открылась дверь его квартиры, Леонидов умильно заглянул жене в лицо:

- Сашенька, ты сердишься?

- Чего уж! Съездили-то хоть с пользой?

- А то!

Пока женщины накрывали на стол в большой комнате, Алексей, щелкая кнопками на пульте телевизора, задумчиво сказал:

- Анашкин-то прав. Ну что, первую программу оставить?

- Все равно. Ну его, этот ящик. В чем прав?

- В том, что мы никогда не думаем о том, что это может случиться с нами. По идее я сейчас должен свою жену к маме увезти.

- Брось! Ведь ты сам сказал, что он не просто так убивает. По системе.

- Вот именно. А как понять эту самую систему? Как? Одинаковые пакеты – туфли – цветочные имена – духи. Ведь нет здесь единой четкой системы, понимаешь? Не прослеживается пока. В каждом убийстве присутствует какой-то элемент неожиданности. И в то же время они чем-то связаны. Но чем?

- Вот теперь, Леша, я тебя узнаю, - усмехнулся Барышев. – Ты всегда был ведущим, а я ведомым. А после того, как Лилию убили, мне пришлось тебя силком за собой тащить. Я же видел: что-то с тобой не то. Живешь, процветаешь, машину новую купил, денег много зарабатываешь. Тебе бы позавидовать, да что-то не хочется.

- Потому что я дурак. Я думал, что могу победить систему. Понимаешь ты, Серега? Сис-те-му. Пришел хороший к плохим, и они сразу стали хорошими. А так не бывает. Я по глупости попал в ту мельницу, которая способна перемолоть миллионы таких героев-одиночек. Самый простой способ от них избавиться – дать то, что просят. Пусть сами станут у руля, пусть попробуют руководить. Попробовал… Я уже не хочу лишних проблем. Не хочу делать то, что мне не выгодно. А сейчас у меня просто отцовский инстинкт срабатывает: не хочу, чтобы дети остались без матери.

- Ладно, перестань. Все нормально.

- Да давно уже ничего не нормально! Давно уже я лечу по жизни, словно стальная пуля. Ничего не слышу, ничего не вижу, только цель: прийти вечером домой, мгновенно уснуть от усталости, а утром лететь дальше к той же цели. А жить когда? Я последнее время часто себя спрашиваю: когда жить?!

Александра заглянула к мужчинам в комнату:

- Леша, чего это ты так раскричался? Идите за стол.

- Ладно, закончили с этим, - махнул рукой Леонидов. – У тебя в любом случае больше проблем, чем у меня.

- Ну, если ты это понимаешь, значит, мельница тебя еще не совсем перемолола. Что-то человеческое в тебе осталось, а? – подмигнул Серега.

… Поздно вечером Алексей вышел проводить гостей. Очередная оттепель принесла с собой влажный ветер и неприятную, промозглую сырость. Он подошел к машине, дотронулся рукой до холодного, влажного капота «Жигулей»:

- Бегает еще?

И вдруг услышал возмущенный Серегин голос:

- Вот, черт! Он что, …

Анечка заткнула уши. Алексей понял только, что вор не испугался милицейской Серегиной фуражки. Вскрыл машину и вытащил магнитолу. Причем, небольшая стоимость музыкальной аппаратуры в «Жигулях» его не смутила.

- Говорил же я тебе!

- Нет, да я ж сам это дело расследую! Об ограбленных машинах!

- Вот и возьми сам у себя показания. Поставь по обе стороны стола по стулу, и прыгай с одного на другой: «Не заметили ли вы ничего подозрительного, гражданин Барышев?»  «Нет, я даже не думал, что это может случиться со мной!» Почувствуй себя одновременно и сыщиком и потерпевшим.

- Ой, как смешно!

- Да смешно, потому что я же тебя предупреждал! И сам был в таком положении. У меня тоже магнитолу украли.

- Да я его…

- Сережа! – охнула жена.

- Ноги повыдергаю.

- На стоянке надо было оставить, - чуть не плача сказала Анечка. Потом, словно оправдываясь, сказала: - Не то, чтобы очень магнитолу жалко, я с зарплаты новую, конечно, куплю, но неприятно.