Я сбил целый авиаполк

Полковник Магнуссон прибыл из отпуска 10 января в разгар метели, и я вернулся в Нурмойла, чтобы сменить Олли Пухакка, который командовал Истребительной группой L в мое отсутствие. В тот же день из Центральной летной школы в Нурмойла прибыли два новых пилота, Микко Сирен и Пате Толонен. Им требовалось получше ознакомиться с «Брюстерами» и завершить боевую подготовку, когда позволят погода и русские. К моему огромному удивлению, заказ на лыжи для «Брюстеров» был отвергнут. Наши испытания лыж были настолько успешными, что я был просто шокирован и никак не мог понять, почему нам запретили их использовать. К счастью, у нас сохранились две пары лыж, и мы установили их на истребители, чтобы наши новички могли освоиться с полетами с аэродрома, покрытого снегом. Теоретический курс боевой подготовки казался ненужной тратой времени в таких условиях, новички повышали свою квалификацию над линией фронта, летая вместе с ветеранами.

Сохранение летной полосы в работоспособном состоянии становилось сложной проблемой и требовало изобретательности и больших усилий. Наши тяжелые катки утрамбовывали снег, но когда температура повышалась до нуля, полоса тут же раскисала и становилась очень опасной. Отсутствие лыж приводило к тому, что узкие шины «Брюстера» на взлете или посадке могли проломить утрамбованный снег, и тогда истребитель перевернулся бы.

Канадский роторный плуг и самые большие плуги нашего строительного батальона также не могли решить проблему, поэтому я в полном отчаянии связался со штабом 6-й армии, чтобы узнать, не смогут ли они хоть как-то нам помочь. Генерал-лейтенант Блик посетил аэродром, чтобы лично ознакомиться с нашими проблемами, и вскоре прибыли 300 пленных русских с лопатами. Я еще никогда не видел столь жалких созданий. Это были голодные, сутулые оборванцы, откровенно слабосильные, но их совместные усилия дали желаемый результат. Сани, запряженные трактором, отвозили снег на край аэродрома, и вскоре мы получили идеальную полосу.

Мы постоянно улучшали нашу базу, и к концу февраля укрытия для обслуживания самолетов были завершены. Одновременно мы переехали в теплые, хорошо построенные землянки, покончив с кочевой жизнью в палатках, которые мы возненавидели. Землянка, используемая в качестве командного пункта, получила громкое название «Бунгало», хотя никто не понимал, почему именно. Ее окна, которые находились буквально на уровне земли, давали великолепный вид на озеро Линтуярви, находившееся всего в нескольких метрах от нее. Из Нурмойла наши машины регулярно ездили в Петрозаводск, где мы получали бензин, и частенько в Олонец, где мы получали пайки. К сожалению, мы жили на чужой территории, поэтому все продукты были трофеями, захваченными у русских, а также плодами охоты и рыбалки.

Вероятно, русские знали, что мы довольно удобно устроились в Нурмойла, так как они начали уделять базе все больше внимания. Налеты бомбардировщиков и истребителей стали ежедневными. Однажды нас атаковали за день целых три раза, но хотя русские сбросили множество бомб, лишь немногие попали на сам аэродром. Кроме бомб, русские самолеты несли пачки листовок, которые разбрасывали над базой, аккуратно пополняя наши запасы туалетной бумаги. Похоже, русские думали, что в Нурмойла находятся самолеты люфтваффе, так как листовки были отпечатаны на немецком языке. Вот такой была работа русской разведки, и до такой степени они не знали наши самолеты. Во время этих попыток обеспечить нас скучным чтивом зенитчики сумели сбить второй русский бомбардировщик.

Каждый налет русских оказывался для нас совершенно неожиданным. Нурмойла находился всего в 40 километрах позади линии фронта, всего 5 минут летного времени. Если мы и получали сообщение о появлении русских бомбардировщиков, до налета проходила в лучшем случае пара минут. Но когда истребители обстреливали аэродром с бреющего полета, об их появлении извещал треск пулеметных очередей.

К нашему изумлению, первые признаки приближающейся весны появились уже в феврале. Снег таял с потрясающей быстротой и терял свою искристую свежесть, превращаясь в грязно-серый. Он выглядел так, словно его припудрили сажей. Сугробы и заносы исчезали буквально на глазах, повсюду журчали ручьи, которые сливались в настоящие потоки в канавах. Однако каждую ночь вода все-таки подмерзала. Воздух был по-настоящему бодрящим, и было истинным наслаждением дышать полной грудью, не опасаясь обморожений. Каждый вечер дул приятный ветерок, и мы доставали лыжи, торопясь насладиться возможностью покататься по последнему снегу, которого, увы, оставалось слишком мало. Иногда мы отправлялись в армейские казармы, чтобы посмотреть кинофильмы, которые очень нравились местным жителям.