Я счастлив…

Выполняя свой долг, я тут же сообщил о происходящем в Джалал-Абад. После общественного резонанса в дело были вынуждены вмешаться и Генеральная прокуратура, и Министерство внутренних дел. Районному прокурору было вынесено предостережение.

По моей просьбе мне организовали встречу с самым молодым из заключенных, пареньком, которого звали Махмуджон Холдаров. В нашей беседе Махмуджон заявил: «Я живу по установлениям священного Корана, ниспосланного нам Аллахом, и больше никаких других законов не признаю. Если бы мирской закон действовал, меня и других здесь так бы не пинали». Я возразил: «Но ведь закон и Конституция написаны для нас с вами, они едины для всех!». На это Махмуджон с выстраданной убежденностью спокойно ответил мне: «Придет время, и вас будут судить, обвинив в преступлениях против тех самых, превозносимых вами конституции и законов, – вот тогда вы и вспомните меня». В итоге оказалось, что он был прав на все сто процентов.

В то время мне даже в кошмарном сне не могло привидеться, сколь тяжкие испытания свалятся на мою голову, и я окажусь беспомощным и одиноким, когда понадобится защищать мои собственные права, и в этом мне не смогут помочь даже такие могущественные международные структуры, как Организация Объединенных Наций… К этому мы вернемся позже.

***

В 1999 году секретной службой Республики Узбекистан был похищен уроженец нашего села Ибрагим-шейх, видный богослов и духовный наставник, бывший настоятель одной из мечетей в Узбекистане. Я активно занимался этим делом. Когда я заболел, общественным защитником шейха в суде, который проходил в Ташкенте, выступил мой коллега Абдуназар Маматисламов.

***

Прошел год, и еще один гражданин Кыргызстана, также уроженец Базар-Коргона Хуснидин Собиров, получивший религиозное образование в Самаркандском медресе, был похищен и тайно вывезен в соседний Узбекистан. В течение года я участвовал на следствии и судебном процессе по этому делу. Целых полтора месяца это дело рассматривалось в Самаркандском городском суде. До начала судебного процесса я встретился с Собировым и напомнил ему, что, если он из страха не сможет отвечать в суде на мои вопросы, я откажусь его защищать. На том суде девятнадцать подсудимых были подзащитными пятнадцати адвокатов. Но ни один из адвокатов не посмел тогда спросить своего подзащитного: «Подвергался ли ты пыткам?» Я же задал этот вопрос всем подсудимым, и только двое из них подтвердили, что их пытали, остальные же побоялись сказать правду.

Более того, все они, кроме Собирова, полностью признали предъявленные им обвинения. Когда пришел черед Собирова, он сообщил, что каждый раз следователь приходил к нему с двумя смуглыми сотрудниками-верзилами, которые зверски избивали его до потери сознания, а потом, вылив на него ведро воды и приведя в чувство, пытали, применяя все новые и новые способы самых изощренных пыток.

Собиров вынес все издевательства и истязания, но так и не признал ни одного обвинения. Позже изуверы из органов придумали еще одно «испытание» заключенному: наполнили двухсотлитровую бочку водой, затолкали туда Собирова и держали его трое бесконечно долгих суток. В том году в мае было еще холодно, и заключенный, который трое суток безвылазно стоял по горло в холодной воде, за это время совсем обессилел, то теряя сознание, то приходя в чувство. Лишь когда он пришел в полумертвое состояние, его вытащили из воды.

Слушая рассказ заключенного, находившиеся в зале суда родственницы подсудимых плакали и на чем свет стоит проклинали следователей. На второй день судебного процесса я обратился к суду с письменным заявлением и потребовал, чтобы на заседание суда приведели следователей, и чтобы они ответили за свои незаконные действия.

Неожиданно один из подсудимых заявил суду: «Я отказываюсь от своего адвоката». Когда же судья спросил его, кого он хочет выбрать в качестве своего защитника, подсудимый ответил: «Выбираю Азимжана Аскарова». Сложилась очень неловкая ситуация. Заметив мою растерянность, парень-подсудимый расценил ее по-своему и вслух произнес: «Азимжан-ака, не беспокойтесь, это не бесплатно, в зале сидит мой отец, он вам заплатит, сколько скажете». Один из сидевших в зале мужчин сказал, что он согласен. Суд объявил перерыв и дал мне время на соглашение с родственниками подсудимого.

***

Я узнал, что местные адвокаты берут чрезвычайно высокую плату за свои услуги. Я убедил отца того заключенного пока не отказываться от услуг прежнего адвоката, чтобы в чужой стране мне не наживать лишнего врага и не нагромождать препятствия на моем пути. Но мы договорились, что основным защитником буду я. Перед возобновлением процесса я смог поговорить и с самим подсудимым, он воспринял мои доводы с пониманием. Кроме всего прочего, я вполне сознавал, насколько местным адвокатам трудно вести работу строго в рамках закона в их авторитарной тогда стране. Поэтому мы договорились с тем адвокатом, что вопросы, которые он остерегается задавать своему подзащитному открыто, он будет письменно передавать мне, а я уже буду задавать их на заседании суда официально.