Я сделаю это для тебя

И дальше Алоизий о чём-то сговорился с демоном, и они исчезли оба. А маршал уже командовал — огонь! Обычный и магический. И дружно стреляли пушки, и били по переправлявшемуся отряду маги, и шла их встречать пехота.

Суматоха на вражеском берегу обозначила момент нападения с тыла — видимо, набег красноглазых тварей имел успех. Асканио прикрыл глаза… ему померещилось на миг, что он видит это — как полчища демонов врываются в застоявшиеся с утра и ждущие своей очереди порядки изменников, и крушат их, а тем и противопоставить-то нечего, они ж не маги! Оружием эти твари не очень-то брались, а вот магической силой — очень даже. Но у мятежников нет магической силы, поэтому — получите! Так их, этих подлых мятежников!

Птица спикировала сверху и обратилась в красавицу Ульяну.

— А давайте, господин маршал, мы их дождичком помочим, что ли, да ветерком разметаем, — звонко спросила она, как пропела.

— Дождичком? — не понял тот.

— А как же, — просияла улыбкой она. — Дождиком польём, градом побьём, ветром потреплем, туманом запутаем!

— Если вы может помочь, прекрасная госпожа… — он поклонился растерянно.

— Конечно, могу, меня Женевьева Ивановна для того и позвала!

Ульяна вышла на верхушку холма, в то самое место, где четверть часа назад стоял сам Асканио, вскинула руки и затянула песню. Петь она, сказать по-честному, и раньше умела хорошо, за душу брала. Вот она и сейчас взяла за душу… кого-то.

Песня, низкая и мелодичная, вилась и вихрилась, и от реки поднимался туман. Поднимался и полз прицельно на левый берег, на правом не задержалось ни клочка. Полз и густел, а сверху сползались облака — на ясное и звездное вот только что небо.

Звёзды скрылись, луна исчезла, облака превращались в тучи, тучи густели, и даже далёкий от всего этого Асканио ощущал — там, наверху, копится страшная сила, которая… вот-вот прорвётся в мир. Где-то впереди протрещал выстрел, далеко полыхнула зарница, потом вторая… Ульяна резко опустила воздетые руки, и на землю пала Великая Тьма — так ему показалось.

Все магические огни разом погасли, костры в долине — тоже, на мгновение наступила невероятная тишина… а потом прогремел гром. Да какой, Асканио показалось, что само небо раскололось, и выпустило в мир кого-то, столь же яростного и опасного, как красноглазые твари Хэдегея. И дождь не пошёл, и даже не полил, а принялся вбивать в землю ошарашенные порядки врага. Темнота, невероятная темнота, грохот грома — как будто прямо над головой, и молнии, на миг сшивающие небо с землёй — никогда в жизни Асканио не видел такой грозы, он и не подозревал, что такое бывает. Ветер завывал и с силой швырял на землю, на речку, на болота и на вражеский лагерь новые и новые заряды дождя и града, и это было прекрасно, это было одно из тех зрелищ, какое бережно хранишь в памяти, и даже годы спустя берёшь от него силы жить и побеждать.

На холм долетали только отдельные капли и отдельные градины, и разве что молнии освещали левый берег. Асканио видел в такие моменты то беспорядочно мечущихся людей, то пушки, перевёрнутые ураганным ветром и волочащиеся по грязи, то разорванный шатёр и остатки походной кухни.

— Сильна, госпожа, — из тьмы вынырнул демон Хэдегей, весь мокрый, по коже и волосам стекали струйки воды. — Эй, поддержите её, упадёт ведь, не удержит!

Он подскочил сам, и Асканио поднялся на ноги, и Платон подошёл. Да, тело Ульяны было натянуто, как струна, и мелко вибрировало в такт завываниям ветра и молниям, а песня стала едва слышной.

— Не бросай, нужно разрядить до конца, — промолвил Хэдегей.

Она только кивнула, подняла снова руки и пошевелила пальцами. И тучи, повинуясь этим пальцам, проливались и шли дальше, и перестал греметь гром, и утихал ветер. Последним порывом очистилось небо над холмом, и Асканио увидел знакомые с детства Венец, Праведника и Северный огонь.

— Тыла врага не существует, — доложил с усмешкой Хэдегей. — Равно как и передовых отрядов, и лагеря. О людских потерях точно не скажу, ну да кто их считает?

— Благодарю вас, — поклонился маршал. — Вас и прекрасную повелительницу ветров и гроз.

— Госпожу Женю благодари, она нас позвала, — проворчал демон.

— Господин Асканио, примите и вы мою благодарность, — теперь уже маршал поклонился ему, Асканио. — Анри не видел, вот мы ему расскажем-то! Расскажем же?

— Расскажем, господин маршал. Когда я покинул Лимей, он спал.

Асканио попытался подняться, но ноги почему-то не слушались, снова не слушались. Что, это сегодня он проснулся в каком-то вонючем подземелье, откуда потом вырывались с боем?

— Где тот предатель, что покушался на его высочество? — спросил маршал громко и грозно. — Сюда его!

Да, как так вышло-то? Кто осмелился?

Оказалось, что осмелился один из некромантов, из тех, кто был под началом маркиза де Риньи. Его привели — связанного, в магических путах, и Асканио очень остро ощутил, что тот тяжело ранен и жизнь в нём еле теплится.

— Казнить, но не расстрелять, — раздумчиво произнёс маршал. — Повесить?