Я сделаю это сама

- А чего на лавку-то, руки вроде пока целы, ноги тоже, - не поняла та. – Рассказывать не кули ворочать, справлюсь. Да и ты, Женевьева, тоже что-нибудь расскажешь – как раньше жила, нам же всем страсть, как любопытно! У нас такого и не видывали, даже Янек, он с далёкого запада, его земли наша государыня царица забрала, он слово супротив неё сказал – и быстро на рудник таёжный поехал. Только сбежал оттуда, не вынес. Говорит – раньше был вельможный пан, а теперь тут стал, как все – рыбу ловит, коптит да солит. Сагудай у него знатный, да сами сейчас пробовали.

Сагудай был хорош, тут ничего не скажешь.

- Ох, бабы. Болтливые вы – деваться некуда. Давайте-ка по домам уже, что ли? – сурово глянула на нас Евдокия. – Будет ещё время покалякать.

- Матушка-барыня, - подал голос Лука. – А можно мы того, тут заночуем? Не хочется попасться этой… Алёнушке.

- Заперли бы нас тут, - подал голос Алёшка, - а утром отперли. Мы никуда и не денемся. И открыть ей не сможем, если вдруг постучит.

- А она ещё и постучать может? – изумилась я.

- Если дверь ей не отпирать, то и не войдёт, так ведь?

А Дуня с Ульяной только переглянулись и плечами пожали.

В общем, на том и порешили – парней запереть, самим разойтись. Вышли на улицу, огляделись – и впрямь на берегу тот самый силуэт с фонарём, и на месте не стоит, ходит. Брр.

- Дуня, ты-то дойдёшь? Или проводить? – я ни разу не была в её доме, но знала, что он совсем в лесу.

- А сама потом как пойдёшь? Я-то тут каждый куст уже знаю и каждую корягу поперёк тропы, а ты?

- А я даже шарик твой задевала куда-то.

- Вот завтра с утра поднимайся и ищи, он редкий и ценный, - пожала плечами Евдокия. – Ну, бывайте, завтра свидимся.

И пошла себе по улице.

А мы с Ульянкой заперли наших парней снаружи, а они ещё и изнутри заперлись на всякий случай, и пошли.

- Ты тоже сама дойдёшь? – спросила я.

- А как же, - закивала та. – Доброй ночи!

- И тебе доброй ночи!

У Пелагеи горел фитилёк в плошке, они с Меланьей и Марьюшкой сидели на кухне.

- Жива, - Марья подскочила и за руки меня взяла.

- А что мне сделается?

- Кто это был-то? – спросила Меланья с придыханием.

- Да убежали они, их Алёнушка напугала.

- Опять вышла? Надо ей хоть поесть выставить, - Пелагея подскочила, собрала на глиняную тарелку хлеба, огурец солёный и кусок пирога, метнулась на двор, со двора за калитку, и там поставила на приступочку у стены.

Вернулась, задвинула толстый засов на калитке и на двери в дом тоже.

- А где Трезон?

- Десятый сон видит, - рассмеялась Меланья.

И теперь уже можно было отправляться спать.

7. Вторая попытка

7. Вторая попытка

Наутро я проснулась ещё затемно, подумала, повернулась на другой бок и заснула опять. Заснула не сразу, потому что лавка жёсткая, хоть я и спала на ней уже сильно не первый день, удобнее она от того не становилась. Эх, где ты, мой ортопедический матрас, кто теперь на тебе спит? Решено – как только приведём в порядок маленькие комнаты в доме, сразу нужно добыть перину. Бывают же здесь у них перины, наверное? Курицы-утки-гуси есть, перо тоже должно быть. Нужно спросить Ульяну или Евдокию. Да и Пелагею тоже можно. Найдя решение, я заснула.

Второй раз проснулась уже на рассвете. Самое то, нужно подниматься и идти работать дальше.

Пелагея удивилась – я ж не была ранней пташкой.

- И что тебе спать не даёт? Грехи, что ль, тяжкие? – усмехнулась она.

- Работать же надо, - пожала я плечами. – Наверное, не успокоюсь теперь, пока не переселюсь.

- Это понятно, свой дом он и есть свой дом, - согласилась хозяйка. – Умывайся да приходи поесть.

Пока я умывалась, поднялась моя Марья, а за ней и Трезон.

- И что, снова пойдёте на весь день? – поинтересовалась последняя.

Она ещё не расчесалась с утра, и седые космы торчали из-под чепца клочьями.

- Пойдём, - кивнула я. – Не желаете ли вы поучаствовать? У нас есть для вас ведро и тряпки.

- С чего бы это? Никогда я ничего не мыла, вот ещё! – вздёрнула она нос.

- А я думаю, то, что хорошо для маркизы дю Трамбле, королевской фаворитки, сгодится и для Ортанс Трезон, вдовы служащего королевской канцелярии, - усмехнулась я.

Но она только плечом дёрнула и пошла во двор умываться, а мы с Марьей сели за стол. Меланья принесла горшок каши, поставила на деревянную дощечку, подала Пелагее большую ложку. Та принялась накладывать.

- Вы вчера тут не видели шарик Евдокии? – спросила я. – Мне ж сказали, как человеку – не терять, другого нет. А я именно что потеряла где-то. Может быть, оно и не нужно на самом деле, но – вдруг? И даже если не нужно, тогда найти бы да отдать хозяйке.

- Постойте, барыня Женевьева, здесь же был, мы вчера нашли на полу, - вскинулась Меланья.

- Точно, - закивала Марьюшка. – Ты куда его положила? – глянула она на Меланью.

- Да вот сюда, на окошко, только сейчас уж не лежит, - огорчилась девочка.

- Укатился, наверное, - вздохнула я.

Вышло нехорошо – Дуня ко мне со всем расположением, а я её ценные вещи теряю.

- Я буду пол мести, как позавтракаем, и непременно все углы просмотрю, - сказала Меланья.

- Спасибо тебе, хорошая моя, - вздохнула я.