Я - Шарлотта Симмонс

Вдоль ближайшей стены выстроилась шеренга девушек — вроде очереди. Некоторые пытались докричаться до соседок, для чего наклонялись прямо к уху, чтобы их услышали в невообразимом шуме, но другие молчали. Они просто-напросто стояли в очереди. Шарлотта без долгих размышлений (хуже уже все равно не будет) пристроилась в хвост этой очереди. Очень скоро стало понятно, что она тянется к туалету. Жалкое зрелище… Нет, в том, что в таком переполненном людьми месте в женский туалет стоит длинная очередь, нет ничего страшного или странного, но Шарлотта поймала себя на том, как она обрадовалась возможности сыграть хоть какую-нибудь социальную роль. Здесь хоть на несколько минут она будет «при деле», выглядеть не неизвестно как очутившимся тут чужаком, а одной из девушек, точно знающих, почему и для чего они оказались именно в этой точке пространства и времени. До нее долетали обрывки разговоров болтающих впереди девчонок, но даже не куски фраз, а только какие-то отдельные звуки и обертоны, из которых ничего невозможно было понять. Прямо перед Шарлоттой стояла черноволосая девушка с короткой мальчишеской стрижкой. Она выглядела растерянной и даже ошарашенной, и похоже было, что она здесь тоже одна. Можно было бы попытаться заговорить с ней, но как и о чем? Какая тема подходит для разговора с незнакомой девчонкой в очереди в туалет? И потом, как Шарлотта сможет кричать что-то прямо в ухо человеку, которого до этого ни разу даже не видела? Вот Беттина — та не стала бы медлить. Ведь когда они познакомились ночью в общей гостиной, Беттина просто-напросто взяла и спросила ее: «Что, в секс-ссылке?» Но Шарлотта даже не могла представить себе, как можно решиться сказать нечто подобное совершенно незнакомому человеку.

Очередь медленно (невообразимо медленно) продвигалась вперед, а безумное веселье шло своим чередом. Шарлотта словно оказалась на время в тихой заводи, из которой можно было наблюдать за бушующим в открытом море штормом. Чем медленнее продвигается очередь, тем дольше она будет находиться под этой защитой. Оказавшись наконец вблизи двери туалета, девушка увидела прицепленную к ней вывеску, написанную от руки на листке бумаги: «Комната для разгрузки». Разгрузка? Это еще что такое? Шарлотта услышала из-за двери такой звук, как будто кого-то тошнило, нет, не просто тошнило, а выворачивало наизнанку. Или там их двое? Вдруг высокая, очень худая девушка вышла из туалета, бледная как смерть и с блуждающим взглядом, не способным сконцентрироваться ни на одном из окружающих предметов или людей. В первую секунду Шарлотта подумала, что это Беверли. Но это была не она Тем временем за дверью туалета кто-то продолжал блевать, рыгать, икать и прокашливаться. Шарлотта по-прежнему покорно ждала своей очереди — это была единственная возможность еще хоть ненадолго оттянуть неизбежный момент возвращения к образу не то чужака, не то изгоя общества. Наконец ее очередь подошла. Умывальник, две кабинки, одна из них закрыта, и за дверью, судя по безошибочно узнаваемому звуку, кого-то выворачивает в унитаз. Запах… нет, даже не запах, а тяжелая липкая вонь рвотных масс физически ощутимой плотной пеленой обволакивала Шарлотту, перекрывая доступ нормального воздуха в легкие. Шарлотта развернулась и пулей выскочила из туалета обратно в бушующий зал.

Она стала пробираться сквозь толпу, пытаясь высмотреть Беттину и Мими. Обходя тесно сбившуюся группу девчонок, она протиснулась буквально в дюйме от эффектно-экзотически выглядевшей девушки с очень длинными иссиня-черными прямыми волосами, расчесанными на прямой пробор и спадающими по обе стороны лица Оживленно жестикулируя, та что-то доказывала другой:

— Да ты что, издеваешься? Что это еще за приколы? У нас с ним вообще ничего не было!

В этот момент высокий, гогочущий во все горло парень налетел на Шарлотту, явно не заметив столь незначительного препятствия на своем пути, а Шарлотта, едва устояв на ногах, ткнулась плечом в спину брюнетки. Та обернулась и недовольно выглянула из-под гривы волос.

— Извини! — сказала Шарлотта.

Брюнетка оглядела ее с головы до ног — от ненакрашенного лица до летнего платьица с набивным рисунком — и не сказала ни слова. Ни общепринятого «ничего страшного», ни вызова или упрека. Она просто отвернулась обратно к своим подругам и нарочито громко, словно Шарлотта уже растворилась в воздухе, заявила:

— Достали уже меня эти малолетки сопливые. Наглые такие стали. У меня и то парня нет, а они тут шляются целыми толпами, и прямо на рожах написано: «Эй, меня трахни, меня!» А парням только это и подавай! Любят свежатинку, уроды!

Шарлотту от этих слов просто затрясло, и она, забыв о приличиях, усиленно заработала локтями и стала пробиваться сквозь толпу — куда угодно, лишь бы подальше отсюда.