Я - Шарлотта Симмонс

— Ну что, здорово тебе от меня досталось за последние полмесяца? — Джоджо не знал, что сказать, но похоже, тренер и не ждал ответа. — Без причины я вы не стал измываться над своим игроком. — Сегодня Бастер Рот был в образе строгого, но справедливого отца. — Джоджо… понимаешь, мне показалось… что у тебя возникли какие-то внутренние трудности… что-то тебя беспокоит, поглощает твое внимание. Можешь не говорить, что именно это было. В конце концов, это не суть важно. Важно другое: мне пришлось снова вбить тебе сюда, — с этими словами тренер продемонстрировал сжатый до побеления кулак и приставил его прямо к солнечному сплетению, — кое-что очень важное. То, что отличает настоящего спортсмена от любого другого человека. Понимаешь, нельзя просто подойти к игроку и сказать: «Давай, возьми себя в руки, набери форму». Приходится ставить его в такую ситуацию, из которой он либо выберется победителем, либо — не выберется никогда. Никто — понимаешь, никто не имеет права почивать на лаврах. Но в то же время нельзя и позволять обстоятельствам подавлять твою волю к победе. Ты вроде бы сумел преодолеть трудности. Все, больше об этом не думай. Просто покажи мне все, на что ты способен. Думаю, теперь, когда ты выбрался из этой задницы, игра у тебя пойдет весело, как никогда. Ну, давай.

Джоджо понимал, что должен сказать тренеру что-то вроде «спасибо», но так и не смог выдавить из себя этих слов. Не благодарность он чувствовал в себе в эти минуты — не благодарность, не торжество победителя, не воодушевление, не успокоенность. В общем, как выразить в словах обуревавшие его чувства, парень не знал. Вконец запутался — сказано, пожалуй, точно, но не полностью отражает все, что происходило у него в душе. Взять ту же сиреневую майку — у Джоджо было такое ощущение, что надел он ее не по полному праву, а словно какой-то самозванец.

В своей «подмоченной» майке он вышел на площадку. Благодаря люминексовским прожекторам этот переход из тьмы в царство света производил впечатление чуда. Джоджо словно шагнул из темных кулис на сцену, где его уже заждалась готовая рукоплескать публика. Что ж, сравнение было не слишком вольным. Просто в спорте к зрителям, сидящим в зале, добавляется еще и огромная телевизионная аудитория этого потрясающего спектакля. «Только здесь я могу быть счастлив», — сказал себе Джоджо и вдруг почувствовал, что тяжесть, давившая на него в последние две недели, постепенно падает с плеч. Появись сейчас перед ним Конджерс — и у Джоджо не возникло бы ни чувства досады, ни злобы, ни беспокойства Он воспринял бы его просто как партнера по команде, с которым нужно отработать подготовку к очередному матчу. Что ж, с этой стороны площадки разминается первый состав команды, а под другим кольцом стучит мячами «Цинциннати». Барабанная дробь бесчисленного количества баскетбольных мячей становилась здесь единственным звуком во всей Вселенной. Трейшоун-Башня отрабатывал свои любимые «каримы» — так он называл в честь Карима Абдул-Джаббара броски крюком и быстрые отходы назад. Андре заколачивал трехочковые с левой стороны, от угла площадки. Дашорн развлекался поединком с воображаемым защитником: финт, обводка, бросок в прыжке из-за трехочковой линии, нырок между всеми этими великанами, чтобы запутать их и ускользнуть. Мячи дождем — нет, градом — стучали по площадке и гулко, со звуком, похожим на отдаленный гром, ударялись о щиты.

Не сказав другим парням в сиреневых футболках ни слова, даже не посмотрев на них, Джоджо стал отрабатывать свои излюбленные броски со средней дистанции в коротком прыжке. Один из мячей угодил в жесткое ребро корзины. Чтобы поймать его, Джоджо пришлось подпрыгнуть повыше. На какую-то долю секунды он оказался выше привычной границы света и тени и именно в этот миг увидел то, что враз поставило на свои места все, в чем он не мог разобраться… В нескольких шагах за щитом, там же, где только что состоялся их задушевный разговор с тренером… по-прежнему стоял Бастер Рот… и так же по-отечески его рука лежала на плече высоченного парня в желтой тренировочной майке. Конджерса, конечно.