Я щёлкну пальцами и ты проснёшься

– Хаха, – от попытки засмеяться его схватила боль, – ой, не могу. Это как будто у Рыбы есть имя. Рыба по имени Люба.

– Очень смешно. Ты прям первый, кто до этого додумался! – Люба надула губы.

– Твои родители знатные тролли. Бывшая… А я-то думал, чё ты так пялился на неё в автобусе. Чего расстались?

Люба молчала. Матвей сложил руки на груди.

– Побогаче нашёлся, – с обидой сказал он.

– Рыб, так Мату недавно наследство бабкино привалило, можешь возвращаться.

– Идиоты!

Люба бросила кусок ваты на кровать.

– Я смотрю, тебе полегчало? – сказала она Андрею, встала и направилась к двери.

– Ладно, Рыбка, прости, у меня это, шок пострама… травматический, я берегов не вижу, прости, – он взял Любу за руку и приложил к своей щеке.

Она не умела долго обижаться. Тем более, Матвей прав: она ушла ко взрослому реализованному мужчине и отрицать это означало окончательно подтвердить, что так и есть.

– Слушайте, эта тётка немного того, странная, вам не кажется? – Матвей решил сменить тему.

– Дарина? Да ну, прикольная. Она напоминает мне колдунью из сказки, знаешь, загадочная такая, про души часто говорит, размышляет как философ. И готовит офигенски просто.

– А вдруг она нас приманила, чтобы сожрать в голодные военные дни. Или ритуал сатанинский провести? – последнее Андрей произнёс шёпотом, округлив глаза.

– Ты пересмотрел триллеров. Она психолог, кстати.

Матвей крутил в руке простой карандаш.

– Нормальный психолог в такой дыре не жил бы, да ещё и в военное время. У неё самой что-то не так с головой, похоже.

– Матвей, а у нас так? Мы тоже живём в этой дыре во время войны, – Люба повернулась к нему.

– Блин, нам чуть за двадцать, а ей минимум в два раза больше! Тем более, мы пытались валить, а она живёт как ни в чём не бывало.

– Но надо заметить, что и для сорокушки Дашка ничего так. Стройненькая, ухоженная, а глазищи эти синие… они мне как обезболивающее были, когда она рану обрабатывала. Вот у Рыбы тоже такие бездонные, только зелёные.

– Андрюха, ты кровь потерял, как она у тебя вниз приливает?

– Та она там локально зациклена, – ответил Андрей.

– Рыб, что она там тебе такого философского рассказывала?

Люба смутилась. Как рассказать так, чтобы не выдать свою маленькую купейную тайну?

– Нууу… про то, что мы наперёд знаем всю свою жизнь и сознательно попадаем в какие-то необычные ситуации… – Люба пыталась найти слова, – и что надо жить так, как чувствуешь, потому что у каждой души свои цели.

– Ясно, общие фразы с таинственными придыханиями. В лучших традициях мракобесия.

– А вдруг она из секты какой-то? У них есть такой прикол, пригреть, приголубить, а потом – хоп и расплачивайся, – предположил Андрей.

– Ага, душу продать попросит. Что с тебя взять ещё, конспиролог херов!

– Фи, какая грубая девочка, – он манерно отвернулся к стенке и тут же повернулся назад.

– Кстати, про души она тебе втирала, так что задумайся, может и не спроста.

– Люба, она реально может быть из секты. Сразу тебя начала обрабатывать, с девчонками-то попроще. Чаёк свой всё время предлагает. Вот она сегодня утром говорила, что мы хоть год у неё можем жить. Какой нормальный человек предложит такое людям с улицы?

Люба задумалась. А вдруг Матвей прав? Теперь Дарина ещё сможет её шантажировать, потому что знает Любину тайну. «Блин, блин, блин, зачем я ей рассказала?!» – думала она. Глаза почти пробежали марафон. Было видно, что у неё паника.

– Не бойся ты преждевременно. Мы только прорабатываем теории. Может, она обычная безобидная поехавшая, – Андрей попытался её утешить.

– В доме ещё кто-то есть.

Люба и Андрей уставились на Матвея.

– Девчонка. Она выходила вчера ночью, я слышал голос. Они тоже говорили что-то про души, искателей каких-то. Кто-нибудь ещё слышал или видел её?

Люба с Андреем переглянулись.

– Пиздец. Пора валить, тут реально треш какой-то, – Андрей побледнел ещё больше.

– Куда валить? У тебя даже документов нет.

– Может, они просто про душ говорили? Тебе не послышалось? Может, вообще приснилось?

Матвей бросил карандаш на стол.

– Люб, ну нет, я не совсем дурак. Предлагаю следующее: пока что мы остаёмся здесь, не дёргаемся. Общаемся аккуратно, ни на какие дела, кроме помощи по хозяйству не подписываемся. Я постараюсь вытащить её на разговор по этой теме и понять, кто она и что ей нужно. Как только Андрей поправится, бежим. С деньгами и документами что-нибудь придумаем, не всю жизнь нам в этой комнате сидеть.

– Окей, я поддерживаю.

– Хорошо, давайте так, – Люба тяжело вздохнула. Ей хотелось подсчитать, сколько ещё придётся страдать из-за собственного легкомыслия. Но из-за него же она пропускала школьные уроки математики и поэтому подсчитать никак не удавалось.

Все легли спать. Вчерашняя ночь забрала много сил.