Я щёлкну пальцами и ты проснёшься

Любе снова снился странный сон, как вчера. Люди с рыбьими головами опускают руки в пламя и достают их оттуда невредимыми. Оранжевые искры летят вверх, к звёздам. Ей кажется, что звёзды – это застывшие искры пламени всех костров, горевших на земле. Люба кружится. Её голова кружится. Люба падает на песок. «Чик-рик-чет-ру» – кричит над ней толпа, а Люба как будто пьяна и не может встать. Брызги воды попадают на её лицо и тело. Голая женщина показывает язык, на котором татуировка круга. Резко меняются кадры. Две монеты. Жуткая вонь. Очень болят запястья.

Теперь пахнет вкусно, детством. Так часто пахли летние вечера, когда мама звала домой на ужин. Люба приходила со двора, где гуляла с мальчишками. Приходила, вылизывала тарелку и убегала снова. «Мам, я не долго!» – кричала, обуваясь на ходу.

Рядом скрипнула кровать. Опять Матвей ворочается. Люба проснулась. Запах еды не снился. Он был таким настойчиво вкусным, что разбудил всех троих. Минуя инстинкт самосохранения, двое пошли в сторону кухни. Осторожность осторожностью, а обед никто не отменял.

– Ого, рванули, вы хоть мне оставьте! – успел сказать вслед Андрей.

– Мы принесём тебе, – ответил Матвей.

Дарина стояла у кухонного стола и нарезала помидоры. Люба подошла к эпицентру будоражащего аромата и принюхалась к сковороде.

– Что тут так вкусно пахнет?

– Карри.

– О, экзотика. А что это?

– Что-то вроде нашего рагу, на индийский манер.

– Рагу! Точно! Его моя мама часто готовила. А что в их рагу не так, как у нас?

– Карри готовится с нутом, но сейчас его трудно достать, поэтому я перемешала остатки нута с горохом. Также, туда добавляется кокосовое молоко.

– А его ты где взяла?

– Нигде, кокосы отчего-то не завозят. – Дарина улыбнулась. – Использовала остатки кокосового масла.

Дарина принюхалась, положила нож и потянулась к шкафу. Там стояло порядка пятидесяти баночек со специями. Она достала фарфоровую банку, ступку, несколько видов перца горошком. Из банки добавила несколько щепоток приправы в сковороду. Быстро растолкла в ступке перец и присыпала блюдо сверху. Аромат стал ещё насыщеннее.

– У тебя столько специй! А что ты добавляла сейчас?

Люба напоминала маленького ребёнка, который принялся познавать мир кухни и дёргает мать за подол: «Мам, мам, а что это?А это что?А это как?»

– Специя карри. Смесь перцев и трав. Правда, перец-невидимку я не использую, чересчур огненное выйдет блюдо.

– Перец-невидимка?

– Кое-что превосходящее табаско. Ну, можете присаживаться, я сейчас накрою.

Матвей молча наблюдал за чёткими и лёгкими движениями рук Дарины. Всё было так выверено, без суеты. Раздался взрыв. Свет на кухне мигнул, лампочка побледнела. Потом стала накаляться и светить, как прежде. Все пригнулись.

– Отойдите от окна! – сказала Дарина.

Ребята присели на диван. Продолжения не последовало.

– Господи, как страшно! – Люба провела рукой по мелким кудряшкам.

– С каких это пор ты в Бога поверила, Рыб? – Матвей усмехнулся.

– На войне атеистов не бывает!

– Конечно. Умные люди не идут на войну. И не живут при ней.

Люба скривилась и снисходительно посмотрела на него.

– Вообще интересно, – продолжил он, искоса поглядывая на Дарину, – почему именно нам это досталось?

– Ты бы хотел, чтобы весь мир полыхал? – Люба прижала ложку к губам.

– Нет, но просто непонятно. Есть несколько городов, охваченных войной. Люди страдают, умирают. А в нескольких десятках километров – обычная жизнь. Работа, шоппинг, кафешки, парки с фонтанами, кино по вечерам. Как так? Почему именно мы попали?

– Просто так получилось и точка, нам повезло меньше, чем другим. С этим надо что-то решать на месте, а не искать кто виноват. Дарина, я уже изнемогаю вся, дайте еды! – она подняла ладони вверх.

– Сейчас-сейчас, несу, – Дарина поставила Любе тарелку с карри, затем себе и Матвею.

– Мы, как будто, потеряли свою жизнь, понимаешь? У нас её отняли! Я просто хочу гулять по улицам своего города. Чтобы дети смеялись, голуби гадили. Может наоборот, не знаю. Главное, чтобы как положено в мире, с балансом. А сейчас явный перекос в деструктив. Пути назад я не вижу, мне кажется, даже если сегодня всё закончится – уже ничего не будет как прежде. Переезды эти, канитель с работой и арендой – оно мне надо?

– Знаешь, Матвей, иногда нужно позволить умереть тому, что должно умереть. Только так ты получишь новое, качественно лучшее, – Дарина наконец присела за стол.

– Но если я не готов отдавать старое, я привык к нему и мне комфортно именно так?

– Просто ты смотришь только под ноги. Представь, идёшь ты по лесу и останавливаешься на прекрасной зелёной лужайке. И думаешь: «Какой чудный клочок земли, в жизни с него не сойду!» Было бы глупо, да? Особенно, зная, что у тебя есть цель и путь.

– Ну, на загаженной полянке я бы тоже долго не топтался, знаешь ли.

– То, что мы оказались здесь – не просто так. Общественное сознание тоже на пути эволюции и чтобы избавиться от войны, как от страдания, нужно прожить всю её жестокость. Не поняв сути невозможно избавиться. Да и личные уроки души нужно пройти.

– Софистика и подмена понятий.