Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Мы поселились в небольшом доме, который обслуживали солдаты и одна женщина, сказавшая, что это генеральская дача (генерала, правда, мы не видели), хотя по своему виду она больше походила на казарму. Возможно, там были и другие помещения, более комфортабельные, но наша комната вмещала только две солдатские кровати с тумбочками. После дороги я решила поплескаться под душем и не подозревала, что устроила наводнение: в ванной были повреждены трубы (о чем меня не предупредили). Вода из ванной выливалась в коридор, и бедный солдат едва успевал собирать ее тряпкой. Какой конфуз! Спали мы на солдатских кроватях. Зато нас никто не развлекал, не спаивал и не закармливал. Еда была простая, и нашу трапезу разделял только Суннат. Несмотря на более чем скромный быт, мы радовались нежданному отдыху.

Из Ургенча переезжаем в Фергану, а оттуда — сразу на московский поезд. Нам предстоит последний, прощальный обед. Ко мне подходит местный представитель и очень серьезно спрашивает:

— Ким не обидится, если мы поставим коньяк?

Можно было радоваться, что два месяца моей воспитательной работы в конце концов увенчались успехом. Но тут я испугалась, не переусердствовала ли, — ведь без рюмки невозможно все это вынести, — и успокаиваю:

— Не обидится.

Наконец-то мы в поезде на пути домой. Здесь я получила неожиданный удар от верного Сунната. Он все-таки увлекает Кима в ресторан, а потом в купе к своим знакомым, и у меня сдают нервы.

На третьи сутки к вечеру приезжаем домой, бросаем чемоданной Ким говорит:

— Давай забаррикадируемся, чтобы никого не видеть и не слышать.

И в ту же минуту раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, это я, Виталий из Братска.

Я холодею. Но не Виталий (я уже упоминала о нем), человек приятный, был тому виной, любой другой тоже не порадовал бы нас своим появлением в тот вечер. Спрашиваю:

— Где вы?

— Совсем близко, в гостинице «Пекин».

— Вы надолго в Москве? — пытаюсь выиграть время, понимая, что нельзя отказать гостю, прибывшему издалека.

— Завтра вечером улетаю в Сочи. Очень хочу вас увидеть.

— Мы только что приехали, очень устали.

— Тогда приеду к вам завтра.

Я уже испытываю облегчение, что хотя бы не сегодня, и собираюсь с духом, чтобы осторожно подготовить Кима. Не успели мы смириться с этой мыслью, как раздается второй звонок:

— Это опять я. Не могу терпеть до завтра, приду сейчас.

Я сдаюсь и пытаюсь объяснить, как нас найти, но Виталий не слушает: «Не волнуйтесь, я возьму такси» — и вешает трубку. От «Пекина» до нашего дома всего 15 минут ходу, на такси это стоит 50 копеек. Наш гость появляется через 40 минут:

— Я дал таксисту десятку и ваш адрес.

И тот честно катал его на эти деньги. (Сейчас трудно поверить, что когда-то были честные таксисты!)

Это было явление! Лицо бледное, несмотря на двадцатиградусный мороз, вид растерзанный. Галстук закинут за одно плечо, кашне — за другое. Достает из-за пазухи початую бутылку красного венгерского вина. Оно, конечно, расплескалось, оставив потеки на его пуловере. Заметив это, он стягивает пуловер и протягивает мне:

— Ты пока постирай.

Ким изумлен и растерян, а я покорно иду стирать. Затем подаю нехитрые закуски, Ким открывает коньяк.

Виталий быстро опрокидывает рюмку за рюмкой, не притрагиваясь к закускам. Беседа не клеится. Человек пришел повеселиться, а мы усталые и трезвые. Он нас утешает, что через месяц, когда он вернется домой, его жена Валечка поедет в тот же санаторий в Сочи и по пути непременно навестит нас.

— Почему же вы не поехали вместе? — удивляется Ким.

— Мы всегда отдыхаем по очереди, — отвечает Виталий и выразительно добавляет:

— Пока молодые… И вообще… доверять надо друг Другу.

— Что-то скучно у вас, даже музыки нет, — тоскливо озирается наш гость. — Свари мне кофе.

Я приношу кофе, но он отодвигает чашку и снова берется за рюмку. Это становится опасным. Он не сможет держаться на ногах. Я пододвигаю бутерброды и кофе. Он берет чашку и говорит:

— Остыл, свари другой.

Я покорно варю другой. Вторая чашка тоже остывает. Снова приказ:

— Свари еще.

И тут Ким не выдерживает.

— У нас нет больше кофе, — мрачно роняет он и хватает меня за руку.

Повисает томительная пауза.

— Ну, мне пора, — произносит Виталий, и мы тут же радостно вскакиваем. Я упаковываю его мокрый пуловер и слышу, как он говорит, по-прежнему сидя в кресле:

— Пожалуй, я останусь у вас ночевать.

У меня падает сердце. Ким, не поднимая головы, молча завязывает свои шнурки. Общими усилиями мы поднимаем и одеваем Виталия. В кармане пальто он обнаруживает растаявший брикет мороженого, но мне уже некогда стирать его пальто. Мы подхватываем его под руки и по бодрящему морозцу доставляем в «Пекин». На следующий день он позвонил, проспавшийся и трезвый, чтобы извиниться и попрощаться.

Кима очень удивило, что у нас супружеские пары проводят отпуск раздельно. Я объяснила, что это далеко не всегда происходит по доброй воле. Либо время отпуска у супругов не совпадает, либо не удается достать две путевки, да и с детьми в те времена не принимали ни в санатории, ни в дома отдыха. Слова Виталия запали Киму в душу, и он любил повторять: